– К Игорю Аркадьевичу… – тихо и значительно сообщал Гляделкин.
– Какому еще Игорю Аркадьевичу? – закипал швейцар, привыкший ко всяким уловкам жаждущих.
– Не задавайте глупых вопросов! – с усталой угрозой говорил Левка. – Товарищи со мной…
– Ладно, проходите, – внезапно сдавался охранник и, поворотившись к завозмущавшейся очереди, объяснял: – Заказано у людей, заказано!
Тут вся хитрость заключалась именно в этой особой устало-грозной интонации, которая бывает только у настоящих начальников и которой студент Гляделкин владел в совершенстве. А вот Калязин так и не смог освоить ее, даже когда в течение полутора лет исполнял обязанности заведующего редакцией стран социализма.
Так вот, однажды за пивом Гляделкин рассказал про своего батю, фронтовика, прошедшего всю войну и привезшего из Берлина чемоданчик со швейными иголками. Да, с иголками! Недогадливые товарищи по оружию везли из поверженной Германии патефоны, штуки бархата, канделябры, обувь, кто с образованием – картины или старинные книги, а Гляделкин-старший припер обычный чемоданчик, где в вощеной бумаге бесчисленными рядами лежали сто тысяч иголок к швейным машинкам «Зингер», обшивавшим в ту пору послевоенную замученную страну. Одна иголка стоила всего рубль, но было их в чемоданчике сто тысяч. Как только в семье кончались деньги, отец шел на рынок и продавал сотню иголок. Так, на иголках, пятерых детей поднял, да и жену как барыню одевал-обувал. Надежный этот бизнес был подорван, когда наладили производство отечественных машинок, отличавшихся по конструкции от зингеровских.
– До сих пор иголок тыщ пять осталось! – радостно сообщил Гляделкин.
После института их пути разошлись: краснодипломника Калязина распределили роскошно – в «Прогресс», в редакцию стран социализма, а Гляделкина, как неблагонадежного, запихнули в «Промагростройкнигу», выпускавшую какие-то сборники по технике безопасности. Однако Левка и там что-то придумал – начал штамповать руководства по возведению садовых домиков – тогда всем выделяли участки, – и брошюрка шла нарасхват. Когда началась буза в конце восьмидесятых, Левку на собрании трудового коллектива единогласно избрали директором издательства, а вскоре он его приватизировал, выкупив акции у своих же сотрудников, которые по совковой наивности были и рады расстаться с этими, как казалось тогда, совершенно никчемными бумажками. «Промагростройкнига» превратилась в Издательский дом «Маскарон» и завалила прилавки детективными романами, а Левка, по слухам, став богатеем, купил себе большую квартиру в центре и загородный дом в Звенигороде…
Вот этого самого