Надо сказать, ни разу я в клубах не была, как-то не пришлось. Я нечасто в Москве-то оставалась ночевать, что говорить о том, чтобы я пошла в клуб. Но сегодня последний день с группой, вряд ли мы станем много общаться после института, если пока учились не слишком тяготели друг к другу. Поэтому я согласилась.
Маюшка позвонила, чтобы предупредить, что поехала с одногруппниками в какой-то клуб, я толком не понял, в какой, понял только одно, что мне на сегодня – отставка.
– Не волнуйся, Ю-Ю, я в общежитие ночевать поеду. Завтра позвоню.
Завтра так завтра. Займусь тогда сегодня отложенными монографиями, всё никак не прочту.
Уединение мне необходимо временами. Только Маюшка, как и прежде никогда не вытягивает энергию из меня, напротив – подпитывает.
А вот от всех остальных требуется спрятаться иногда. И от Юргенса тоже. Мне давно кажется, что он старается слишком приблизится ко мне, почти нарушая моё личное пространство, в которое я с детства могу впустить только одного человека.
Такой я, оказался, одиночка. Люди мешали мне, утомляли, я могу любить их очень дозировано, работа ли, требующая подлинного душевного участия и сочувствия, или иные причины привели меня к этому, я не знаю. Юргенс же любил общество, я тоже не чуждался компаний и развлечений, и люблю быть в центре внимания, забывая своё одиночество на это время, но мне это всё требовалось гораздо меньше, я понял, что должен найти убежище для себя. Убежище, известное и доступное только одному человеку. Поэтому я давно уже коплю деньги на квартиру.
Майка не приехала сегодня после экзамена. Позвонила уже вечером из какого-то шума, я едва мог слышать её голос, выныривающий из грохота музыки и голосов, а она меня, по-моему, не слышала вовсе.
– Вася, сегодня не жди, я тут с ребятами, последний вечер, получается загул!.. Не волнуйся, завтра приеду!.. Слышишь? Вася?.. – я даже представляю сейчас её лицо, когда она прислушивается к тому, что я могу сказать, пытаясь вся обратиться в слух. Я ответил, но она не слышала.
Сегодня я сказал Ивану Генриховичу, что мы решили пожениться. Он моргнул почти лишёнными ресниц блёклыми глазами, и снял даже очки, будто протереть, но мне показалось, там мелькнула слеза:
– Так… Это хорошо, очень хорошо, Василий, – он «почесал» глаз, пряча как ему, наверное, кажется, свидетельство слабости. – Я давно ждал. Хорошо. Ребёнок будет?
– Мы не поэтому. Просто… просто, потому что… – я не хочу словами называть то, почему мы женимся.
– Не подбирай слов, я всё понимаю.
А дальше мы взялись с ним обсудить то, где провести торжество и как. Мы с Майкой не сговариваясь решили, что большой праздник устраивать не будем, но каким будет маленький, пока окончательно не решено.
И Иван Генрихович предложил поехать на пикник. Лето, все молодые люди.
– Исключая меня, конечно, старого гриба, но и я вполне способен оценить прелесть