В том году я был президентом Юнион-клуба, и господин Бахметев, который не раз пытался доставить мне неприятности, написал мне, что разорвал номер журнала «Симплициссимус» за эту неделю на том основании, что в нем появилась карикатура на императора Николая II. Письмо заканчивалось требованием ко мне как председателю, чтобы журнал больше не доставляли в клуб. Я отвечал, что «Симплициссимус» часто печатает карикатуры на других монархов и что если в интернациональном клубе, каким является Юнион-клуб, его членам будет позволено рвать любое издание, вызвавшее их недовольство, то в библиотеке мало что останется в целости. Если бы он, добавил я, прислал мне данную карикатуру и попросил бы изъять этот номер журнала, я бы передал этот вопрос на рассмотрение комитета, и даже сейчас готов это сделать, если он признает свою неправоту. Однако он отказался это сделать, и отверг другие мои предложения, имевшие целью обеспечить ему возможность достойного отступления. Он даже говорил мне, что стоит ему мизинцем пошевельнуть, и все болгары – члены клуба поддержат его. Спор продолжался больше десяти дней, и, наконец, он написал мне, требуя, чтобы я вычеркнул из списков членов клуба, президентом которого я был, его и всех его сотрудников. Поскольку я не хотел быть обвиненным в том, что я сознательно вынудил всех сотрудников российского представительства покинуть клуб, я отправил письмо о своей отставке с поста президента, и моему примеру последовали все члены комитета. На состоявшемся вскоре вслед за этим общем собрании, посвященном выборам нового президента и комитета, я кратко изложил суть событий, и мы все были переизбраны при одном голосе против – это был секретарь греческой миссии. Господин Бахметев был вне себя от ярости и с тех пор никогда больше со мной не разговаривал. К счастью, в следующем году его перевели в Токио, и после назначения в 1907 году русским дипломатическим представителем господина Сементовского мои отношения с российским представительством, особенно после встрече в Ревеле, носили самый дружеский характер.
Довольно трудно проследить, какого курса придерживался князь Фердинанд в своей внешней политике, потому что он взял за правило не связывать себя с какой-то одной линией поведения. Как человек беспринципный, руководствовавшийся лишь собственными интересами, он предпочитал вести politique de bascule (политика качелей – фр.), заигрывая то с одной, то с другой державой, в зависимости от того, какую из них он считал более подходящей для осуществления этих интересов. Так, в 1907 году Болгария и Сербия оказались на грани войны из-за непрекращающихся попыток