Адмирал Кинг и генерал Арнольд считали, что в Средиземноморье можно было бы добиться быстрых результатов. В этом случае американские ВВС получали выигрыш во времени и могли создать эскадрильи бомбардировщиков для ведения боевых действий против Германии. Но генерал Маршалл упорно придерживался мнения, что все силы должны быть посвящены единственной цели – подготовке и проведению в 1943 году операции через Ла-Манш. Он считал, что эта операция окажется гораздо более эффективной, чем наступление на Сицилию или Сардинию, потребует меньше затрат, доставит огромное удовлетворение русским и отвлечет на себя гораздо большее количество немецких самолетов. Но Комитет начальников штабов не принял это предложение в качестве окончательного решения. Когда 7 января президент поинтересовался, сошлись ли они во мнениях относительно того, что на встрече в Касабланке будут «единым фронтом выступать в защиту операции по вторжению через Ла-Манш», Маршалл сообщил, «что по этому вопросу нет единого мнения, особенно среди разработчиков операций».
Президент, казалось, был готов следовать любым курсом.
Рузвельт, Черчилль и начальники их штабов собирались встретиться в Касабланке с целью выработки единой стратегии. Эта встреча задумывалась уже давно, но усилия, предпринимаемые для того, чтобы условиться о встрече, временами были сродни усилиям, затраченным при обсуждении стратегических планов. Здесь я расскажу только об основных моментах трехсторонней переписки, весьма затянутой и довольно беспорядочной.
21 ноября, когда высадка в Северной Африке была уже завершена, Рузвельт направил Сталину сообщение о том, что они с Черчиллем выбирают время для встречи с ним (Сталиным) и советским военным штабом. Президент объяснил, что такая конференция кажется им наиболее разумной, прежде чем они предпримут следующие шаги в Средиземноморье, которые, безусловно, отразятся на военной ситуации в России и на планах Сталина в отношении зимней кампании. Еще до того, как Рузвельт получил ответ от Сталина, 24 ноября Черчилль еще раз напомнил о своем предложении встретиться с американцами, не дожидаясь русских. Настойчивость Черчилля была легко объяснима; он знал, что в тот момент в Комитете начальников штабов Соединенных Штатов существует еще одно мнение – направить усилия на тихоокеанский театр военных действий. Но Рузвельт настаивал на участии русских в конференции по выработке стратегических решений, о чем и сообщил Черчиллю в послании от 26 ноября. Президент полагал, что конференцию следует провести сразу же после того, как немцы будут выдворены из Туниса; предполагалось, что эта операция займет от четырех до шести недель. «Я уверен, – замечает Рузвельт, – что мы сядем за стол переговоров вместе с русскими».
В тот же день Черчилль отправил ответ Рузвельту. В принципе он соглашался на участие русских в конференции, но полагал, что она должна