– Испугался? – тихо спросил я. – Это передовой пост пищухи сообщает сородичам об опасности. Видишь – у твоих ног подземный город.
– Где же пищуха?
– Её не так-то просто увидеть среди камней. Шкурка у зверька песчаного цвета. Точь-в-точь как вон те рыжие мхи. Пищуха сидит или кочка торчит – не поймёшь!
Сыну очень хотелось увидеть обитателя столь неприступного жилища, родственника всем известного зайца.
У пищухи ноги коротенькие, но стартовая скорость, пожалуй, выше, чем у зайца. Молнией исчезает она в своей крепости. Забьётся пищуха в самый узкий лаз, где враги, скажем, хорь или колонок, ни клыками, ни лапой не достанут, и отсиживается. Надоест сидеть – она через запасный лаз выйдет на другой улице.
– Теперь, Юра, пищухи на нашем пути будут встречаться часто, – успокоил я сына, – увидишь на камне пучок высохшей травы – там пищуха побывала, сена стожок на зиму поставила. Для нас, конечно, не стожок – травы одна горсть, для пищухи – стог. Потому зовут её сеноставкой.
Сын шёл теперь по кромке россыпи и внимательно всматривался в расщелины. Повсюду под камнями были уложены хорошо высушенные зелёные пучки сена. Но россыпь была пустынна, лишь изредка звучал высокий и прерывистый свист.
В ту пору, когда созревает чёрная смородина, пищуха готовится к зиме. Зверьки неустанно запасают сено, обучают этому искусству свой выводок. Много они поедают травы, листьев, сочных побегов кустарников.
Зимой сеноставки большие охотницы поспать. Поспят-поспят, проснутся утречком, побегут к сену, перекусят и снова на отдых. Лежат, дремлют, трудно их расшевелить, даже температура тела понижается. А что делать: кругом снега, работы нет, спи себе спокойно, сено экономь…
Сено у пищух хорошее. В нём много питательных веществ, потому что зверёк «косит» траву в пору цветения, когда в ней много витаминов. Бегает сеноставка по лужайке и передними резцами подрезает стебельки. Я видел эту работу однажды в бинокль, а мой товарищ – через объектив фоторужья. Ловко у неё получается. Полежат травинки на солнышке немного, подсохнут, потом пищуха прячет их в укрытие, да так, чтобы солнце не жгло, а дожди не мочили, но ветерком продувало. Словом, крестьянская у сеноставки хватка.
И сено это ни марал, ни косуля, ни другой копытный зверь есть не станет – оно смочено пищухой и невкусное для других. Иначе каждый бы в трудное время её запасами пользовался, то есть грабил бы пищуху.
Ущелье становилось глуше. Скалы и тайга то и дело отжимали нас к самому руслу ручья, и мы вынуждены прыгать с валуна на валун, как медведи в цирке. Ручей, музыкально журча, огибал валуны, серебрился на солнце. Вдруг он исчез. Его погребла каменная лавина, которая давно скатилась с крутого склона. Теперь ручей струился под завалом, и оттуда, снизу, доносился его глухой говор.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив