Обычно голос Блэквуда отличала скрипучесть, но он менял голос, когда звонил по 911, с тем чтобы затруднить идентификацию. Переходил на шепот и шипел, словно змея или крыса.
– Я убил семью Солленбергов. Приезжайте в дом 866 по Брендивайн-лейн.
– Пожалуйста, говорите громче. Повторите.
– Я тот самый артист, который вырезал семью Вальдано.
– Извините, я вас плохо слышу.
– Вам не удастся продержать меня на линии достаточно долго, чтобы найти.
– Сэр, если бы вы смогли говорить громче…
– Поезжайте и посмотрите, что я сделал. Это прекрасное зрелище.
Позвонив по 911, Билли Лукас сказал: «Приезжайте и посмотрите, как я их убил. Это прекрасное зрелище».
Любому полицейскому детективу сходство этих двух преступлений, разделенных двадцатью годами, подсказало бы, что Билли Лукас где-то прочитал об убийствах, совершенных Олтоном Тернером Блэквудом, и имитировал одно из благоговения перед убийцей.
Но Билли не упомянул Блэквуда. Билли ни слова не сказал о том, что его вдохновляло. Или о мотиве. Кальвино услышал от него: «Погибель».
Гром гремел и стихал, гром с молниями и без. Несколько легковушек и пикапов проехали мимо, словно их уносил поток воды.
Больница штата находилась в часе езды от большого города, где жил Джон и где ему предстояло побывать еще в одном месте перед поездкой домой. Он пододвинул к рулю водительское кресло, включил дворники, снял автомобиль с тормоза и перевел ручку скоростей на «Драйв».
Ему хотелось бы изгнать из головы мысль, которая не давала покоя, но она была голосом часового, и он не мог этот голос заглушить. Его жене и детям грозила серьезная опасность от кого-то, от чего-то.
Его семья и еще две до нее могли погибнуть, и Джон не знал, сумеет ли он спасти какую-то из них.
5
С помощью двух столовых ложек Марион Даннуэй зачерпнула тесто из миски, искусно скатала шарик и положила на противень, на котором аккуратными рядами уже лежали восемь точно таких же.
– Если бы у меня были дети, а теперь и внуки, я бы позволяла им влезать в Интернет только в моем присутствии, и не иначе.
Джону Кальвино нравилась уютная кухня Марион. Желто-белые занавески обрамляли грозу и, казалось, привносили порядок даже в погодный хаос.
– Там слишком много дурного, а доступ такой простой. Если все это увидеть в молодости, семечко навязчивой идеи может дать всходы.
Она вновь зачерпнула тесто, ложка ударилась о ложку, и десятая булочка чуть ли не магическим образом появилась на тефлоновом покрытии.
Марион вышла в отставку, тридцать шесть лет отслужив в армии операционной сестрой. Невысокого роста, плотная, коренастая, она излучала уверенность в себе. Ее сильные руки могли справиться с любым порученным ей делом.
– Скажем,