Если правда, что женщина на фото моя бабушка, а этот старик – мой дед, то я итальянка всего на четверть, не наполовину. И мой дедушка не гастарбайтер с Сицилии. Не то чтобы я придавала значение своим «мигрантским корням». Корней как таковых в моем понимании не существовало. С детства я воспринимала свою идентичность как нечто, созданное мною, а не заимствованное или полученное в наследство. До сих пор за моей спиной была только мать. И вот теперь эта женщина на фото… Впервые я осознала, что у того, чего мне так не хватало, есть лицо. И что оно не утеряно безвозвратно.
Я нашла старика в интернете, выяснилось, что он человек небезызвестный. Доктор Винсент Шлевиц, вплоть до выхода на пенсию двенадцать лет назад, был одним из самых успешных инженеров компании «БМВ». «Википедия» называла его разработчиком нескольких моделей автомобилей, серии и названия которых мне ни о чем не говорили. Он родился в Катовице, Верхняя Силезия, в 1930 году. Ничто в его биографии не указывало на связь с Италией, и уж тем более ни слова ни о какой итальянке или моем отце. Погуглив еще, я нашла фотографию Винсента Шлевица с женой на благотворительном вечере. Высокая голубоглазая блондинка – ни малейшего сходства с миниатюрной темноволосой итальянкой на фото. Жили они тут же, в Мюнхене. Ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову мчаться в Милан на встречу со мной, если для этого достаточно проехать несколько остановок на трамвае. Наверняка старик либо перепутал что-то, либо спятил.
И только одно по-прежнему смущало, мешая похоронить инцидент как недоразумение, – женщина на фото. Похожая на меня как две капли воды.
Робин заметил, что со мной что-то не так.
– Эй, где ты постоянно витаешь? Ты будто не здесь…
Он не мог понять, почему я пребываю в прострации именно теперь, когда мы наконец достигли того, к чему стремились, и списывал все на мой тогдашний обморок.
Что мешало мне открыть Робину правду? Мы делились друг с другом всем, кроме главного. Не было у нас обыкновения лезть другому в душу. Наше сотрудничество держалось на молчаливом соглашении игнорировать мрачные элементы в мозаике наших биографий. Но они не исчезнут, если просто закрыть глаза. Напротив, предоставленные сами себе, они разрастутся, поглотят тебя. Стоит остаться ночью одной – и безжалостные тени отделяются от темноты.
Поэтому Робин прав: я была не здесь. Возможно, я никогда и не была здесь целиком. Часть меня всегда пребывала где-то в другом месте. Не вполне доверяя этому миру, я стояла на земле только одной ногой.
Но работа меня спасала. Ночами напролет я кроила и вычерчивала, забыв обо всем. Предавалась этому опьянению, не думая о времени. И не заметила, как оказалась на грани физического истощения. Что гнало меня?
Как-то раз я отправилась к матери за своим котом. Модельерам с их кочевой жизнью противопоказано держать даже комнатные растения, не говоря о домашних животных. По счастью, это не относится к тем, у кого есть одинокие мамы.
Таня