Поезд почти без остановок и задержек несся к тому страшному месту, которое называется фронт. Туда, где с необыкновенной легкостью обрывают самое ценное и важное – человеческую жизнь.
Бочкарев заботливо обратился к Соколову:
– Вечереет, однако! Давайте, Аполлинарий Николаевич, уложу вас, отдохните малость. Я здесь, с краю, пока прилягу, а ночь придет – спать валетом будем. Так теплей, ночью в вагоне наверняка собачий холод.
Гений сыска с наслаждением вытянулся на лавке, только сапоги далеко выперли в проход, перегородив его.
Бочкарев пристроился рядом, веселым голосом сообщил:
– Гляньте, как на багажной полке набились, что кильки астраханские в жестяной банке! Ни согнуться, ни разогнуться. И воздуха там нет, в нос одна спираль шибает. А вот у нас на нижней – прохладней, одно наслаждение. Почти как в губернском постоялом дворе: простор и никакой помехи.
Соколов прикрыл веки. Он размышлял: «Сегодня я был не безупречен. На вокзале по оплошности в скандал попал. А это лишь начало. Что ждет меня впереди? Бог весть. Главное – теперь без приключений доеду до своего полка. Это уже хорошо!»
Жизнь показала: гений сыска радовался рано.
За окном стемнело. В вагоне голоса стали тише. Одни, истомленные дневными хлопотами, дремали. Другие рассказывали героические истории из собственной боевой жизни, и солдаты слушали с интересом.
Возле Соколова четверо солдат азартно резались в карты. За игрой с любопытством наблюдал Факторович. Унтер Фрязев, уже отстоявший очередь в уборную, лениво спросил:
– Почем банк?
– Пять копеек! – ответили игроки.
Фрязев рассмеялся:
– Ну прямо малые дети! Вы еще на щелчки сыграйте.
Игроки сердито отвечали:
– Надо – и сыграем, тебя, жердявый, не спросим!
Фрязев уселся рядом, лениво наблюдая за игрой. Потом один солдат вышел из игры. Вместо него сел Фрязев. Минут через тридцать Фрязев загреб выигрыш, смиренным тоном произнес:
– Копеечки эти себе на лекарство и детишкам на молоко, – и весело зареготал, поглядев на Факторовича: – Ну что, еврей, сыграем?
– Зарок дал – не играть!
– Зарок – не тещин порог, всегда на него плюнуть можно! Давай играть, а то уши оторву…
Факторович сказал:
– Кстати, скажу об ушах. У нас в Мелитополе есть парикмахер Саул. Однажды он стриг городового и от волнения отрезал ему ножницами кусочек уха. Тот вскочил, ругается: «Стричь не умеешь? Одно ухо короче другого!» Саул спрашивает: «Прикажете подравнять?»
Шатуновский расхохотался, а Фрязев со злобой сказал:
– Это ты зачем мне об этом рассказал?
Факторович невозмутимо отвечал:
– Если не можешь,