Нимуэ сунула руку в сверток и сжала потертую кожаную рукоять древнего меча. Широкое лезвие было потемневшим, покрытым зазубринами – должно быть, этим мечом сражались много веков назад. Она подняла таинственное оружие и ощутила, как вскипела кровь в жилах, когда на камень вскочил волк. Нимуэ отсекла ему голову одним быстрым движением, – тело рухнуло наземь, и прочие волкодавы отскочили в сторону.
Нимуэ уставилась на меч. В ее руках он излучал холодный свет и ощущался легким как перышко. Метки Эйримид поползли по ее щеке, образуя связь между мечом в руках и разлитым в воздухе Сокрытым.
Следующий волкодав подобрался к выступу, и Нимуэ рассекла ему череп: кромка прошла поперек морды и вонзилась в камень на добрых три дюйма. Она попыталась выдернуть клинок, но другой зверь вцепился ей в локоть и потащил через край дольмена.
Нимуэ перекувыркнулась в воздухе и рухнула на спину. Глаза закатились, она извивалась всем телом, а волкодав сжал челюсти на подоле ее юбки. Рванувшись и разорвав ткань, Нимуэ бросилась к мечу, который упал в траву в нескольких футах от нее. Она как раз дотянулась до рукояти, когда другой волк прыгнул, метя ей в горло, и тогда Нимуэ хватила животное по плечу. Тварь все вертелась в грязи, скуля, не в силах подняться на лапы, пока Нимуэ, шатаясь, поднималась на ноги. Она ощущала вкус крови на губах. Перед ней стояли два жирных волкодава; ощетинившись, они лаяли и скалились на нее.
– Ну же! – взревела она, чувствуя прилив сил.
Один бросился вперед, пытаясь вцепиться ей в лодыжку, и Нимуэ вонзила меч в собачью спину. Последнего волкодава она убила быстрым ударом в шею.
Все было кончено.
Она стояла, тяжело дыша, в луже крови. Нимуэ втянула воздух поглубже и закричала на мертвых животных.
Она оставляла следы волчьей крови на дороге, пока брела через лес вслепую – мимо лунного камня, где мать когда-то обучала ее. В ушах звенело. Она слышала позади Красных Паладинов: всадники, и несколько человек пешком. Нимуэ попятилась, укрываясь в терновом лабиринте (здесь дети любили играть в прятки), но враги окружали ее быстрее. Она видела лысые макушки монахов за невысокой изгородью, что росла на стыке лабиринта и поляны. Красные Паладины приближались со всех окружных тропинок. Она насчитала семерых и безвольно опустила меч, ткнув его острием в траву. Руки, казалось, плавились от усталости. Нимуэ опустилась на колени, не сводя глаз с грязных ног преследователей – они носили простые сандалии. «Я не хочу быть одна, – подумала Нимуэ. – Так будет лучше».
Но смирение уступило место воспоминанию: голос матери, в ту пору, когда Нимуэ была еще ребенком и встреча с демоном оставила шрамы на ее спине. «Призови Сокрытое, Нимуэ». Спокойная уверенность мамы омыла разум, будто холодная вода, и Нимуэ ощутила чистоту и ясность мысли. И в этом состоянии кристальной чистоты она потянулась к земле под ногтями, к воронам, что кружили наверху, к ветру,