Два дня. Рэндалл Силвис

герою приходилось полностью поднимать ноги из воды, чтобы не оказаться стреноженным путами ползучих водяных растений. Но вода шустро затягивала все отпечатки его ступней, а клубы взвихренного ила быстро рассеивались и оседали на дно болота. Довольно скоро ступни героя начали гореть от холода, но ему не оставалось ничего другого, как продолжать движение. Уходить от преследователей по твердой почве было слишком рискованно. Хьюстон велел ему двигаться вперед как можно быстрее, и он это делал. Он не был персонажем театра абсурда. Он был героем Хьюстона и делал то, что ему говорил его автор, в меру своих сил и возможностей.

      На южной оконечности клюквенного болота герой Хьюстона вышел к ручью, бегущему на юг. Он остановился и подождал, пока Хьюстон оценит ручей. Хьюстон вовсе не желал, чтобы его герой двигался все время на юг. Но он понимал, что ручей – это отличная возможность скрыть от преследователей маршрут его передвижения. Ноги героя уже сводило от жгучего холода, но выбираться на твердую землю даже ради кратковременной передышки было непозволительно.

      И Хьюстон посоветовал герою пойти по ручью и даже ускорить темп. Впрочем, идти теперь стало немного легче: ручей был неглубоким, всего несколько дюймов, и то и дело обнажал коренную породу. По этим каменистым проплешинам герой передвигался почти как по твердому берегу, совсем не сбавляя скорости. Да и вода в ручье была на несколько градусов теплее, чем в болоте.

      Может, ступни его героя не сильно пострадают? И не напугают его чернотой обмороженной кожи, когда он наконец присядет где-нибудь и снимет свои мокрые ботинки? Может, не пострадают, а может, и пострадают… Хьюстону нужно лишь подождать и посмотреть, как будут развиваться события и куда приведет его героя ручей в конечном итоге.

      «Странная, однако, получается история», – подумал Хьюстон. Он наблюдал за своим героем, теперь уже почти бегущим вниз по течению мелкого потока. Слышал звонкие всплески воды и гулкие шлепки ног. А потом вдруг ощутил на лице своего героя солнце. И сказал себе то, что обычно говорил себе раньше при сочинении романов – всякий раз, когда развертывавшийся сюжет сбивал его с толку настолько, что он готов был предаться расстройству и разочарованию: «Доверься процессу, Хьюстон. Доверься истории».

      Глава 10

      Демарко не мог припомнить, чтобы употреблял слово «покров» в своих разговорах. Да и слышал его сержант разве что на похоронных процессиях. Но именно это слово почему-то пришло ему на ум, пока он шел от парковки кампуса к Кэмпбелл-Холлу, расположенному от нее в ярдах шестидесяти-семидесяти. Сержант хоть и не произнес его вслух, но осознал и прочувствовал его значение. Он ощутил покров, опустившийся на колледж Шенанго, так же отчетливо и болезненно, как всегда ощущал на своей шкуре резкое понижение давления. Атмосфера в колледже висела тяжелая и гнетущая. Блуждающие между корпусами студенты передвигались, как лагерные заключенные, бредущие на заплетающихся ногах из своих клетушек в газовую камеру. И даже их редкий смех звучал как-то