На ночь мы съезжали с тракта и ночевали в рощах, стараясь не заезжать в придорожные трактиры без необходимости. У Первосвященника везде были глаза и уши, а нас, детей Фаэрверна, в земле Костерн знали слишком хорошо.
Ховенталь располагался на пологом склоне горы, и это сказалось на его архитектуре. Ступенчатые террасы, на которых притулились разноцветные дома и домишки с зелёными черепичными крышами, спускались к подножию горы, к почти круглому озеру, чьи берега густо заросли, и где всегда водилось видимо-невидимо всякой живности. В детстве я с мальчишками из Сонного квартала ловила здесь водяных крыс, которых мы потом продавали за гроши беднякам на шапки. Шапки, кстати, из крыс получались отменные!
Сердце сжалось. Мэтресса Клавдия утверждала, будто прошлое имеет обыкновение возвращаться, и вопрос лишь в том, какие выводы вы сделаете, встретив его лицом к лицу и переосмыслив. Выходит, она была права… Всё это время я скучала по отцу, хотя и злилась на него за то, что он пытался со свойственной ему жёсткой волей вмешаться в мою жизнь, отобрать мои любовь и свободу. Впрочем, «любовь» отпала сама, едва осознала, что родительское благословение и доходы мне не светят – не сразу, но я поняла это. Однако свобода осталась, и ей я не собиралась делиться ни с кем!
– Чего ты застыла? – поравнявшись со мной, удивился Викер. – Не знаешь, что делать дальше?
Мне даже не пришло в голову разыскивать иронию в нотках его голоса. Не тот он был человек, этот прямой, как сармато, Воин Света. Их таких получаются самые свирепые фанатики, ибо они свято верят в то, чему их научили.
Я посмотрела в невыразимо синие серьёзные глаза.
– Пришла пора прощаться, Викер! Я знаю, что делать дальше. Ты, видимо, тоже!
Он качнул головой. Натянул поводья гнедого, чуявшего жилье.
– Уговор был другим, Тами! Ты помогаешь мне, а я – тебе!
– Я думала, ты обрадуешься возможности расстаться со мной! – искренне удивилась я.
– Я тоже так думал! – буркнул он, помрачнев, и пустил коня вскачь.
Последовала за ним, шепча молитву Великой Матери. Просила себе терпения, а ему – вразумления.
Подъезжая к городским воротам мы, не сговариваясь, натянули капюшоны плащей. Сармато висел у меня на боку, скрытый его полой, а в мече с потёртой рукоятью никто не опознал бы грозное оружие паладина.
– Где сейчас отряд? – спросила я спутника. – Куда они повезли награбленное?
Он вскинулся – слово задело его. Однако промолчал, лишь указал на северо-восток. Туда, где возвышался над столицей Тризан – город-храм Первосвященника Единого бога. Государство в государстве, не дворец и не крепость, не район и не лабиринт, а всё вместе.
– Конным в Тризан путь заказан! Придётся где-то оставить лошадей! – заметил