– Что скажете, товарищи? – спросил Сталин.
– Каково бронирование корпуса и топливных баков? – спросил Жуков.
– С опасных направлений выдерживает снаряд «Эрликона» 20 мм, в остальных местах 12,7 мм. Топливо – авиационный керосин.
– А не упрётся ли всё в двигатели? – задал вопрос Шахурин.
– Швецов говорит, что нет! 3,5 тысячи – реально достижимы в течение шести месяцев, массо-габариты уже просчитаны. Ну, получим чуть хуже характеристики. Но у нас и бомбардировщиков таких пока нет! А тут самолет непосредственной поддержки войск.
– На Халхин-Голе нам очень не хватало такого самолёта!
– А 750 км/ч даст возможность уйти от любого истребителя, даже с бомбовой нагрузкой! – вставил я.
– Товарищ Сталин! Андрей Дмитриевич говорил, что вы видели их самолёт. Нас он на просмотр не пригласил. Он – летает или стоит? – опять подключился Шахурин.
– Я видел его в воздухе. К самому самолёту я не подходил, потому что товарищ Андреев и компания нарушили государственную дисциплину и безопасность полётов. Но, по докладам Андреева, он пилотировал самолёт, на полные обороты он не выходил, так как самолёт был изготовлен из неподходящих материалов. На отчёте в ЦК товарищ Андреев доложил, что установлен мировой рекорд по скороподъёмности. И всё это на опытных двигателях.
– Сколько? – спросил Чкалов
– Пять тысяч за 2,20 (2173 м/мин).
– Да, товарищ Сталин! Это новый рекорд.
– На 50 процентах мощности.
– А почему не давал полную?
– Катапульты нет. Выпрыгнуть из него невозможно. А фюзеляж – слабенький.
– Вообще невозможно? – спросил Сталин.
– У нас предусмотрены для этого воздушные тормоза. Я их показывал вам, но требуется разработка катапульты, которая будет выбрасывать лётчика из кабины мимо киля.
– Серьёзные вы задачи ставите перед нашей авиапромышленностью, товарищ Андреев! Ну что, товарищ Шахурин? Справится наша промышленность с этой задачей? Смотрите сами: армия говорит, что это нужно! Андреев говорит, что это возможно! Швецов говорит, что готов дать нужные двигатели. Что ещё требуется нашей промышленности?
– Надо проработать эти вопросы, товарищ Сталин! Так сразу ответить не могу!
– Хорошо, товарищ Шахурин. Займитесь