Манфред качает головой. Его двойной подбородок дрожит.
– Знаю. Это странно. Но, думаю, у нее были свои причины. И она хорошо справлялась. Помнишь, у нее всегда при себе была тетрадь.
Я киваю. Конечно, я помню коричневую тетрадку у нее под мышкой. Она все туда записывала. И время от времени перечитывала.
– Думаешь, она туда все записывала?
– Да, – отвечает Манфред, отхлебывая кофе. – Я уверен в этом. Иначе она не справилась бы с работой.
– Но тогда там все задокументировано. Все, что говорили люди, все, что…
Манфред не отвечает. Он смотрит в грязное окно, за которым темнота. Темно и тут, внутри. Одинокая лампочка, свисающая на проводе с потолка, и мерцающий экран компьютера – единственные источники света.
Мы сидим в комнате, которая раньше была кабинетом управляющего магазином. В соседней комнате располагалось торговое помещение. Там по-прежнему стоят стеллажи и старый прилавок. Стены пестрят граффити. Когда мы приехали, нам пришлось вымести горы пустых бутылок, окурков и использованных презервативов. Тогда нам это казалось забавным. Манфред окрестил магазин «Шато Урмберг», обитель греха в темных лесах Сёрмланда. А Ханне достала тетрадку… видимо, чтобы записать эти слова.
Манфред проводит толстым пальцем по карте. После него остается кофейное пятно.
– Ханне нашли тут, по дороге к югу от Урмберга. Мы осмотрели лес в радиусе километра и опросили живущих поблизости. Семья Брундин, твои родственники, судя по всему, в пятницу была в Катринехольме. В субботу они были дома, но ничего не заметили. И семья Ульссон тоже, или как?
Я качаю головой.
– Я говорила с отцом, Стефаном Ульссоном. И дочерью Мелиндой шестнадцати лет. Никто ничего не видел. В субботу дочь была у своего парня, а отец играл у приятеля в компьютерные игры.
– Компьютерные игры?
– Да, еще есть сын, Джейк. Он в субботу был один дома.
– Джейк? Джейк Ульссон? Его правда так зовут?
Я киваю:
– Типичное имя в этих местах.
Манфред прячет улыбку, но молчит, явно не желая меня оскорбить своим смехом.
Мы, конечно, немного узнали друг друга за последние недели, но недостаточно хорошо для подобных шуток. Особенно если это касается моих родных мест.
Я улыбаюсь, давая понять, что пора сменить тему. Манфред понимает намек и держит язык за зубами.
– А что с женщиной, которая обнаружила Ханне? – интересуюсь я. – С ней кто-нибудь разговаривал?
– Да, она живет в Вингокере. Я звонил ей утром. Она подтвердила сказанное ранее, но ничего нового не сообщила. Женщина направлялась в гости к подруге в Урмберге в восьмом часу вечера в субботу, по ошибке свернула влево перед деревней и повернула сразу, как только поняла ошибку. Тогда-то она и увидела Ханне на дороге и, поняв, что случилось несчастье, отвезла ее в больницу.
– А девушка?
– Женщина-водитель утверждает, что рядом с Ханне стояла