– Вам что-нибудь нужно? – прошептала стюардесса, передав нам стаканчики с прохладной водой.
– Нет, спасибо. – Никки подождала, пока та не скроется из виду за плотной занавеской, и повернулась ко мне. – Терпеть не могу, когда так сильно красятся. Кого они обманывают? Ты старая, просто прими это как факт.
– А я и не заметила.
– Такие женщины напоминают мне маму, – вздохнула Никки. – Постоянно прячут себя за косметикой, будто это какое-то шоу.
– Так ты живешь с мамой?
– Хотела остаться с отцом, но она не позволит.
Никки перевела взгляд на свои руки и начала сковыривать бледно-серый лак на ногтях.
– А разве ты не можешь жить где пожелаешь? Ты ведь уже не школьница.
– Стоит мне упомянуть об этом, как у нее начинается истерика. – Передразнивая маму, Никки заговорила выше и плаксивее: – «О боже, я же не смогу без тебя жить! Твой отец забрал абсолютно все и теперь хочет отнять у меня дочку! Если ты уйдешь, я просто умру!» – Никки в отвращении покачала головой. – Ну, а папа чувствует себя виноватым, поэтому говорит, что я не могу переехать. Он с ней жить не смог, а я должна?! – Ее глаза наполнились слезами.
– Эй, все будет хорошо. – Я полезла в сумку за платком и, не найдя, протянула Никки смятую салфетку из ресторана.
– Извини, – она яростно смахнула слезы и шмыгнула носом, – я ведь даже не уверена, хочу ли жить с папой в Ванкувере. Просто не хочу жить с ней. Становится только хуже: мне все время приходится убирать за ней – ее может стошнить в кровати, а она даже не проснется. И я все время извиняюсь за нее перед другими… Так что, если останусь, страдания продолжатся, а если уеду – все решат, что я ужасный человек.
– Я не думаю, что ты ужасная, – улыбнулась я. Мне было жаль ее. Хоть мама порой и выводила меня из себя, но подобных драм, больше уместных в сериалах и бульварных романах, у нас никогда не случалось.
– Спасибо. – Никки крепко сжала мою руку.
Я почувствовала, что привязываюсь к ней. С Эмили мы дружили с начальной школы, и наша дружба выстраивалась постепенно, через ночевки и разделенные на двоих секреты. Но с Никки сразу возникла какая-то связь, хотя такое сближение с людьми мне совсем не свойственно. Я всегда была одной из тех, у кого в дневнике стояли одни пятерки, изредка дополненные записями от учителей, что мне нужно больше общаться. Никки была моей противоположностью, и хотя ей тоже вроде нравилось проводить со мной время, она вряд ли обратила бы на меня внимание, улети наш самолет вовремя.
– Клянусь, я обычно не выливаю все свои проблемы на малознакомых людей! – воскликнула Никки, и я почувствовала гордость за то, что она поделилась со мной своими проблемами. – Обещаю никому не рассказывать о Конноре, если ты никому не скажешь о моей маме.
– Разумеется, – я подняла руку, будто торжественно давала клятву, – что произошло в самолете – останется