находился источник всякой истины и всякой мудрости. Они вспоминают, например, о том, что Авраам был в Египте, и, принимая на веру сказочную атрибуцию Книги Творения, приписывающей авторство патриархам, делают скоропалительный вывод, что этот документ старше ритуальной Книги мертвых. Пытаться опровергать тех, чья вера не внемлет доводам разума, а воображение способно заполнить любые бреши в редутах их построений, – напрасный труд. С другой стороны, существует гиперкритика, одним росчерком пера готовая записать целые пласты литературы в разряд псевдоэпиграфики и подделки, как относит подобного рода критика многие явления физического мира в область шарлатанства или галлюцинаций. И здесь не имеет значения, что подобная критика рано или поздно попадает впросак. Не она ли уверяла мир, что Троя – это солярный миф, пока раскопки не открыли реальный город; не она ли подкапывалась под Книгу Даниила, пока археологические открытия не обрушили их построения в яму, которую они сами себе вырыли. Крайности такого нигилистического подхода немногим лучше своей противоположности
7. Древность Зогара зиждется не столько на датировке самого памятника, сколько на времени происхождения его Традиции
8. Вполне понятно, например, что мистические спекуляции средневековых раввинов, выдаваемые при помощи хитроумных легенд за творения рубежа христианской эры, находятся в гораздо менее выгодном положении, чем Иерархии Псевдо-Дионисия Ареопагита, и что их значение, как и все прочее, будет отличаться по существу, а не по степени от того значения, которое приписывают Традиции, связываемой с далеким прошлым
9. Вследствие этого нас сейчас больше заботит выявление того состояния, в котором современная критика оставила содержание Зогара, чем форма, в которой он представлен нам. Первые исследователи этого творения, признававшие и отстаивавшие его древнее происхождение, не удосужились сделать такого спасительного различения, и во многих случаях современная враждебно настроенная критика также не делает этого. На поверхности истории критики Каббалы при первом подходе все говорит не в пользу какой бы то ни было гипотезы о древнем происхождении, поскольку такую гипотезу можно было принять в те времена, когда научная критика не была достаточно компетентна для решения подобных проблем. В свете современных знаний такое предположение может восприниматься как явное отклонение от основного критического направления или как позиция некритически настроенного меньшинства, группы людей, не желающих прислушиваться к голосу рассудка, которые в силу своих склонностей готовы защищать любую обреченную идею. Однако в данном случае немотивированное отрицание немногим лучше готовности безоговорочно принимать на веру любое притязание текста. И наконец, история обсуждаемых вопросов преподает еще один урок, и истина, как правило, оказывается где-то посередине между двумя крайностями. История критики Зогара показывает, что первые исследователи не только принимали на веру притязание Традиции на древность и были склонны
