у окошка нагая я
смотрит таджик на меня и узбек
незнакомый рабочий простой человек
дворничиха грозит метлой
старая ведьма, меня не злословь
мои одиночество и любовь
может видеть любой
и каждый день за моим окном
куда-то идут великан и гном
ведомы своей судьбой
покуда я рылом как рыба-пила
пилю антикварные зеркала
с резьбой
я сплю в этой комнате на потолке
с сердцем твоим в руке
жизнь моя на волоске
который растёт на тебе
словно повешенный в картах Таро
синюшной склонясь головой
сухая роза висит за окном
зацепившись за ветви губой
роза цветочницы на небесах
(там цветочный есть магазин)
где ангелы при гусарских усах
земным девушкам с неба роняют цветы
и в небесный зовут монплезир
а земные девушки хлопотливы, пусты
и топчут цветы в грязи
весна и любовь, грязь и цветы
мы живём в этой комнате – я и ты
а когда мы выходим из комнатных тюрем
солнце жарит нас во фритюре
мы жаримся в нём как картофель айдахо
я даже расстегиваю рубаху
а под самой кожей весной начинается вдруг
щекотка и чешутся люди в метро
это не чесотка а такой приятный испуг
когда из-под кожи вдруг проклёвывается перо
– это значит близко время лёта
под названием лето
«возлюбленный моей юности…»
возлюбленный моей юности,
роющийся в помойке,
прекрасен, как возлюбленный моей юности
на престоле
хрупкие, ничьи
бомжеватые смыслы-птицы
на социальном дне
дно
птичье пение
запах сырого мха
дедовский ватник, штопаные штаны
теперь у нас только
весёлые песенки в голове
как у щегла
«плить-пить-пить»,
«пить-попить»
и ничья весна
светлое у тебя лицо, кто ты
тленная, смертная зелень и нежные
цветы, перворождённые
на краю болота
«дикие, ничьи…»
дикие, ничьи
бомжеватые смыслы-псы
кусают меня за лодыжки
бешеная лиса-нежность,
вышедшая к людям,
опустив голову
жалость
больное животное
раненое, защищающее живот
где отбросы,
где место кормления
руки, дающие пищу
то неописуемое, что чувствуешь
глядя на любимых
поцелуи в морду
не убивай меня
под тварным солнцем
лосиху образов
мысленного волка
росомаху звука
всё что остаётся
после заката
под солнцем духов
под