Позже я сам удивлялся, как умудрился выкрутиться. Но знаю за собой такую особенность – в критической ситуации быстрота действий переходит, кажется, за предел возможного. Я перемещался и стрелял, и снова перемещался, и снова стрелял.
В итоге я оставил два трупа. Раненых не добивал. Лишь предупредил, что, если побеспокоят вдову, я вернусь…
На следующий день были похороны. Все прошло спокойно. Охранники посматривали по сторонам. Ничего подозрительного не заметили. А уже после поминок, едва я домой вернулся, ко мне пришел Захватов. Тогда и познакомились. И принес мне видеозапись вечерних событий. Оператор поработал на славу. Не хуже, чем я. А себе я просто удивлялся. Со стороны всегда виднее, как все выглядит. Красиво все было. Особенно интересно смотрелось, как я подбирал свои гильзы.
– Ствол можно идентифицировать и по пулям, – сказал тогда Труповоз. – Если знать, где этот ствол искать.
– А где тебя будут искать? – поинтересовался я.
– Обижаешь… – сказал отставной подполковник спокойно. – Я аккуратный. Подстраховался…
С тех пор мы иногда и сотрудничаем. И ждем, когда порвется связывающая нас ниточка. Оба ждем, только с разным чувством.
…Я поколесил по городу, проверяя, насколько прочно меня оседлали?
Нет. Слежки не обнаружил.
Неужели отпустили? Или моя излишняя профессиональная подозрительность опять дает о себе знать? Может, никакой слежки и быть не должно? Но мне всегда с трудом верится в совпадения. Дважды за достаточно короткий срок встретить одного и того же сотрудника ФСБ – это не к добру. Лучше уж пусть баба с пустыми ведрами навстречу десять раз попадется. Значит, «ведут» еще недостаточно плотно или имеют другие средства слежения? Может быть, в машину радиомаяк поставили? Может быть, телефон на «прослушке», может быть, квартиру мою «жучками» нашпиговали?..
Может быть все…
И это я проверить обязан.
Я хорошо знаю, что ощущение легкого морозца, пробежавшего по коже, не появляется у меня случайно. Это воспитано годами работы в экстремальных условиях. Это выше физического понимания сути вещей. Такое ощущение призвано меня насторожить. Я слегка напряг память и попытался вспомнить, когда еще оно появлялось в ближайшие дни.
Появлялось. В кабинете Труповоза… И дома, когда я вернулся… И утром во время первого телефонного звонка, когда за меня автоответчик ответил, а я продолжал педали крутить. И… И в тире, когда Югова увидел. Связаны ли между собой все эти ощущения? Являются ли они сигналом тренированного подсознания, которое лучше самого человека знает, что ему следует делать и чего необходимо опасаться?
Проверить… Срочно проверить…
И потому, даже дожидаясь звонка от Труповоза, я обязан потерять некоторое время на обеспечение необходимых