Трагедия армянского народа. История посла Моргентау. Генри Моргентау

экипажи кораблей пополняли запасы в Мессине. Я всегда считал странным совпадением, что два этих судна, скорость каждого из которых превышает скорость английских или французских кораблей в Средиземном море, к началу войны оказались неподалеку от Турции. Выбор «Гебена» был особенно удачным, поскольку команда этого судна дважды до этого бывала в Константинополе. Офицеры и люди с «Гебена» прекрасно знали Дарданеллы. Поведение экипажей обоих судов, узнавших об объявлении войны, свидетельствовало о том духе, с которым немецкий военный флот начинал военные действия: люди пели, кричали и подбрасывали своего адмирала. Среди людей царило истинно немецкое оживление. Говорят, что адмирал Сушон в качестве памятного сувенира сохранил свою белую форму с отпечатками пальцев моряков!

      Вопреки всей радости от предвкушения битвы, ситуация с этими кораблями оставалась очень опасной. Они не могли тягаться с многочисленными британскими и французскими военно-морскими силами, которые базировались в Средиземном море. «Гебен» и «Бреслау» находились вдали от родных баз. Проблема угля стояла очень остро, а Англия занимала все ключевые позиции, где же тогда они могли найти безопасное место? Несколько итальянских истребителей кружило над немецкими кораблями в Мессине, тем самым демонстративно декларируя свой нейтралитет и периодически напоминая о том, что те могут оставаться в порту лишь в течение двадцати четырех часов. Часть английских кораблей располагалась в проливе Отранто, в Адриатике, и могли в любой момент отрезать их, если те попытаются добраться до австрийского порта Пола. Кроме того, британский морской флот охранял Гибралтар и Суэц, другие два возможных выхода, дававшие им возможность спасения. Было еще лишь одно место, где «Гебен» и «Бреслау» могли найти безопасность и дружелюбное отношение. Это Константинополь. Очевидно, руководство британского военно-морского флота гнало от себя эту мысль, считая подобное невозможным. В то же время, в начале августа, международный закон частично еще являлся руководством к поведению наций. Турция еще была нейтральной страной, и, вопреки многим свидетельствам немецкого влияния, казалось, что она желает сохранить этот самый нейтралитет. В Парижском договоре, подписанном в 1856 году, как и в Лондонской конвенции 1871 года, был пункт, согласно которому военные корабли не должны использовать Дарданеллы без разрешения султана, которое можно было получить лишь в мирное время. В действительности же правительство очень редко давало подобное разрешение, и то лишь для официальных мероприятий. В существующих обстоятельствах нарушение султаном запрета на нахождение военных кораблей в Дарданеллах посчитали бы враждебным действием, а разрешение «Гебену» и «Бреслау» оставаться в турецких водах больше чем на двадцать четыре часа было бы равносильно объявлению войны. Совершенно ясно, что в начале августа 1914 года, когда Германия еще не объявила, что «международный закон прекращает свое действие», Британия рассматривала эти условия в договорах как запрет немецким кораблям находиться в Дарданеллах