«Волколак проведет вас через Черное Урочище. Дешево. В любое время.»
Он ведь здесь не бездельничал. Он тоже работал. Зарабатывал на жизнь.
И заработок этот был настоящим. Ведь при желании виртуальные монеты можно обратить в реальную наличность. И как знать, может когда-нибудь, когда у него будет приличный доход, именно так он и станет поступать. Ведь есть же люди, для которых игра – прибыльное занятие. Существуют же специальные биржи, где игровое золото можно обменять на любую валюту, есть и сетевые магазины, в которых можно продать ненастоящее барахло за настоящие деньги – за доллары, евро, юани, рубли.
«Когда-нибудь, – заверил себя Волколак, – игра сделает меня богатым.»
Главное – двигаться понемногу.
Главное – не спешить.
7
Гудели, ныли голоса.
Ни слов, ни звуков – только ровный монотонный гул.
И отдаленный лязг. Стальной звон. Постукивание.
Мечи…
Глеб очнулся, дернулся, приподнялся. Огляделся недоуменно, встревоженно.
Он лежал на полу, в углу на куче тряпья. Над его головой потрескивал факел, ронял огненные капли в прибитую к стене миску с водой. На закопченных потолочных балках колыхались грязно-серые паучьи тенета – словно обрывки сгнивших флагов.
В тесной комнате было полно народу. Испуганные встревоженные люди сидели, скрестив ноги, полулежали, привалившись к стенам. Кто-то нервно расхаживал, перешагивая через вытянутые ноги, через тела, топча сброшенную одежду, пиная стоптанную обувь.
– Где я? – Глеб пытался вспомнить, как он здесь очутился.
В комнате не было мебели. Голые бревенчатые стены были изрисованы углем – примитивно изображенные человечки сражались на мечах и копьях, стреляли из луков по мишеням, бились врукопашную.
– Что это за место? – голос Глеба влился в общий гул и потерялся, растворился в нем.
Окон здесь не было. Только обитая железными полосами дверь, с маленьким смотровым окошечком, закрытым в данный момент.
– Что происходит? – Глеб, опираясь на стену, встал.
Он странно себя чувствовал. Очень необычно.
Это его пугало.
И память… Что-то случилось с его памятью. Ее словно вычистили, обрубили что-то, и культи воспоминаний так мучительно саднили…
«Амнезия», – выплыло нужное слово. И Глеб, не удержавшись, произнес его вслух. Громко. Так громко, что его наконец-то услышали.
– Я – Ирт, – повернулся к нему небритый мужичок средних лет, крепкий, широкоплечий, жилистый, но болезненно бледный.
– Ты Одноживущий?
– Да, – мужичок кивнул. – Здесь все Одноживущие.
– Но я… Как я сюда попал, ты видел?
– Конечно, Амнезия.