История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I. Фредерик Коплстон

целый град насмешек. Зенон, убежденный в правоте учителя, попытался доказать ее или по крайней мере продемонстрировать, что его идеи вовсе не такие странные, какими кажутся на первый взгляд. Он решил показать, что, признавая существование множественности, о которой говорили пифагорейцы, философ сталкивается с неразрешимыми трудностями и что изменение и движение невозможны даже с позиции плюралистической гипотезы. Таким образом, аргументы Зенона сводились к тому, чтобы привести доводы пифагорейцев – оппонентов Парменида – к абсурду. Эту мысль высказал Платон в своем диалоге «Парменид», там, где он говорит о задаче, которую ставил перед собой Зенон, восстанавливая свою (утерянную) книгу. «Истина заключается в том, что это написано для защиты идей Парменида от тех, кто на них нападал, а также для того, чтобы показать, к каким нелепым и противоречивым результатам приводят выводы [оппонентов Парменида], если им следовать. Моя книга – это ответ тем, кто верит в множественное, она опровергает их аргументы, показывая, что гипотеза о существовании множественного, если ее изучить до мельчайших деталей, приводит к еще более нелепым результатам, чем гипотеза о существовании Единого»¹. А Прокл сообщает нам, что «Зенон привел сорок аргументов в подтверждение идеи о том, что бытие – это Единое, думая, что сделает доброе дело, выступив на защиту своего учителя»².

      Доводы против идеи множественности

      1. Давайте предположим вместе с пифагорейцами, что Реальность состоит из отдельных частей. Эти части могут быть либо измеримыми, либо неизмеримыми. Если допустить первое, тогда линию, к примеру, как объект, состоящий из измеримых частиц, можно будет делить до бесконечности, ибо, сколько бы мы ни делили, все равно останутся измеримые части, которые тоже можно будет делить, и т. д. Но в этом случае мы можем утверждать, что линия состоит из бесконечного числа частей, обладающих размером. Тогда эта линия должна быть бесконечно большой, ибо она состоит из бесконечного числа тел. Отсюда все в мире должно быть бесконечно большим, и a fortiori[11] мир сам по себе должен быть бесконечно большим. Предположим, с другой стороны, что части не имеют размера. В этом случае вся Вселенная будет бесконечно малой, ибо, сколько бы мы ни добавляли частей, если они не имеют размеров, то и сумма их не будет иметь размеров. Но если Вселенная не имеет размера, значит, она бесконечно мала и все в ней будет бесконечно малым.

      Пифагорейцы, таким образом, стоят перед дилеммой. Либо все во Вселенной бесконечно велико, либо бесконечно мало. Вывод, к которому хочет подвести нас Зенон, заключается в том, что предположение, которое породило подобную дилемму, а именно что Вселенная и все в ней состоит из частей, – абсурдно. Если пифагорейцы думают, что гипотеза Единого абсурдна и ведет к нелепым выводам, то Зенон показывает, что противоположная гипотеза, гипотеза множества, приводит к столь же нелепым выводам.

      2. Если существует множество, тогда мы должны суметь его подсчитать.