В старинной часовне горевали двое подчинённых Лаврентия Фомича. Каждый из них в мыслях рисовал самые мрачные картины.
Всем ведь уже ясно, что наркома похитили коварные враги, уведя его в неизвестном направлении через так и оставшийся незапертым подземный ход.
А раз так, то теперь им точно не сносить головы…
Когда из подземелья послышались шаги, оба решили занять «круговую оборону». Но из открытого люка показалась сначала рука с зажжённым фонарём, а затем и форменная фуражка с васильковой тульёй, и парни наконец-то смогли вздохнуть с облегчением.
– Товарищ нарком, родненький, где вы так долго пропадали? – восторженно протарахтел Балабанов, пользуясь правом старшего по званию.
– Где, где… В общем, люди взрослые, сами знаете в каком месте.
– Печально, но ключ мы так и не нашли…
– А дверь как открыли?
– Я стрелял из карабина, целый магазин патронов израсходовал, а Козырев, как проклятый, безостановочно махал пудовой кувалдой… Так, общими усилиями, и достигли цели.
– Теперь сообща новый замок покупать будете.
– Но, товарищ нарком…
– Да шучу я. Шучу. Настоятеля так и не нашли?
– Никак нет! – точно цитируя одно из самых распространённых требований устава, бодро отрапортовал Козырев. – Правда, какой-то тип в рясе, длинный, тощий, по пути мне всё-таки попался. Точнее, он сам на меня налетел, чуть с ног не сбил – так спешил куда-то. Я его припугнул, на всякий случай, мол, гони ключи от часовни, гадина поповская, а он: «Моя по-русски не понимайт»…
– Описать его можешь? – загорелся Плечов.
– Кого?
– Ох, и туп же ты, братец…
– Попа?
– А ты ещё с кем-то встречался?
– Сказал же: высокий, худой, как наша родная черноморская тюлька, чё ещё?
– Глаза какие?
– Вредные! Колючие!
– Волосы, уши?
– Так сразу не разобрать… Мы же всего несколько секунд с ним общались.
– А потом?
– Потом он махнул рукой и побёг далее…
– Узнаешь его при встрече?
– Несомненно!
– Опять ты за своё?
– Так точно!
– Ладно. Свободны! – Лаврентий Фомич взял бразды правления в свои руки. – Ждите нас у входа в костёл. Да… Ещё… Балабанов!
– Я!
– Ближе к вечеру всю эту шушеру поповскую соберёшь в одном месте – и доложишь. Как только освобожусь, побеседую с ними по душам…
– Ну что будем делать, товарищи? – поинтересовался Цанава, нервно переводя взгляд с одного учёного на другого.
– Обедать. Кушать хочется невыносимо, – чистосердечно признался Фёдор Алексеевич.
– Угу-гу, – нечленораздельно согласился с мнением профессора его юродивый отпрыск.
– Могу предложить только скупой казенный харч. Хлеб. Тушёнка.
– Мы люди избалованные. Нам первое-второе подавай. Причём – ежедневно.
– Боюсь, что наш родной советский общепит в эту глушь ещё не добрался.
– Печально.