То, что происходило сейчас, Ренни – в шестнадцать лет он отдал сердце Иисусу и с тех пор вычеркнул из лексикона все грубые слова – называл «полной мутней». Следовало принимать меры. Брать ситуацию под контроль. А рассчитывать, что старый козел Говард Перкинс справится с этой работой, он не мог. Лет двадцать назад Перкинс, возможно, и был идеальным начальником полиции, но они жили уже в новом веке.
Оглядывая место катастрофы, Ренни хмурился все сильнее. Слишком много зрителей. Впрочем, в таких случаях их всегда оказывалось слишком много: люди обожали кровь и разрушение. И некоторые вроде бы играли в какую-то странную игру: проверяли, как далеко они смогут наклониться или что-то в этом роде.
Действительно странно.
– Эй вы, отойдите подальше! – прокричал он. Голос его, громкий и уверенный, идеально подходил для того, чтобы отдавать приказы. – Это место аварии.
Эрни Кэлверт – еще один идиот, город ими битком набит, впрочем, Ренни полагал, что аналогичная ситуация в любом городе, – еще более взвинченный, дернул его за рукав.
– Я связался с Эн-гэ, Большой Джим, и…
– С кем? С чем? О чем ты говоришь?
– С Национальной гвардией ВВС!
Все мутнее и мутнее. Люди, играющие в игры, и этот идиот, позвонивший…
– Эрни, ради Бога, зачем ты им позвонил?
– Потому что он сказал… этот парень сказал… – Эрни не смог вспомнить, что именно сказал Барби, поэтому двинулся дальше: – В любом случае полковник в Национальной гвардии выслушал, что я ему говорю, а потом соединил меня с портлендским отделением Министерства национальной безопасности. Соединил напрямую!
Ренни хлопнул ладонями по щекам – поступал так практически всегда, если сердился, становясь похожим на сурового Джека Бенни[17]. Как и Бенни, Большой Джим время от времени шутил (но без грязных слов). Он шутил и потому, что продавал автомобили, и потому, что знал: политикам положено шутить, особенно с приближением выборов. Небольшой стандартный набор шуток, которые он называл приколами («Ну что, парни, хотите услышать прикол?»), всегда был при нем. Он запоминал их, как турист, отправляющийся в страну, где говорят на другом языке, запоминает фразы вроде: Где туалет? или Есть в этом городе отель с Интернетом?
Но сейчас он совсем не шутил.
– Министерство национальной безопасности! Зачем, ёханый бабай? – Любил он использовать такие выраженьица.
– Потому что этот молодой парень говорил о чем-то, перекрывшем дорогу. И так оно и есть, Джим! Что-то такое, чего нельзя увидеть! Люди могут до этого дотронуться! Смотри! Это они сейчас и делают. Или… если ты бросишь в это камень, он отлетает! Вот так! – Эрни поднял камень. Ренни не удосужился проследить за его полетом; он полагал, что камень попадет в кого-то из зевак, а тот, само собой, закричит от боли.