– Не понимаю.
– Это шутка, папа. Забудь.
– Как по-твоему, его отношение к тебе изменится к лучшему, если ты предложишь ему три кварты виски? И еще больше, если он справится с полученным делом?
– Эта старая гнида будет целовать мне руки, если я предложу ему полстакана двухбаксовки[3].
– Виски ты сможешь взять в «Брауне». – Помимо дешевой бакалеи и порнографических журналов, в «Брауне» продавали и спиртное: магазин имел лицензию на торговлю алкогольными напитками. В Милле таких магазинов насчитывалось три, и в полицейском участке хранились ключи от всех. Большой Джим положил ключ на стол: – От двери черного хода. Постарайся, чтобы никто тебя не видел.
– И что Сэм Бухло должен сделать за спиртное?
Большой Джим объяснил. Младший слушал с бесстрастным лицом, если не считать налитых кровью глаз, которые танцевали.
Он задал только один вопрос:
– Думаешь, сработает?
Большой Джим кивнул:
– Обязательно. Есть у меня такое чувство.
Младший откусил еще один кусок колбаски, запил колой.
– У меня тоже, папа. У меня тоже.
7
После ухода Младшего Большой Джим в раздувающемся за спиной халате прошел в кабинет. Достал из среднего ящика стола мобильник, где тот почти всегда и находился. Большой Джим полагал, что мобильники – творения дьявола, способствующие пустопорожним разговорам: сколько часов рабочего времени благодаря им ушли зазря? Не говоря уже о вредном излучении, которым они воздействуют на твою голову, пока ты болтаешь ни о чем.
Однако мобильники могли приносить и пользу. Он знал, что Сэм Вердро в точности выполнит указания Младшего, но знал и другое: не подстраховываться – глупо.
Набрал номер в «тайной» телефонной книге, которая открывалась при наборе цифрового кода. И только после пяти или шести гудков в трубке рявкнул голос отца великого множества Кильянов:
– Чего?
Большой Джим поморщился и на секунду оторвал мобильник от уха. Когда приставил снова, услышал приглушенное кудахтанье.
– Ты в курятнике, Родж?
– Э… да, сэр, Большой Джим. Конечно. Кур надо кормить, несмотря на ад или потоп. – Раздражение в голосе сменилось уважением. И Роджер Кильян не имел права говорить с ним иначе. Большой Джим сделал его трехнутым миллионером. А если тот не мог насладиться жизнью, лишенной финансовых тревог, и по-прежнему вставал на заре, чтобы накормить кур, значит, такова воля Божья. Роджер был слишком тупым, чтобы остановиться. Таким уж создали его Небеса, и сегодня тупость Кильяна могла сослужить Большому Джиму добрую службу.
И городу. Я делаю это ради города. На благо города.
– Роджер, у меня есть работа для тебя и трех твоих старших сыновей.
– Дома