– Нинуль, ну ты зря это, мать. Мы пару разков козла забьем, да, может, рыбу хорошую сварганим, вот и все. Отдых на свежем воздухе. И стоит из-за этого так шуметь?!
– Да-да, как же. Рыба-то у вас, небось, килька или хамса пряного посола. Я тебя предупреждаю: попробуй только пьяным домой заявиться, я тебе такое рыбное заливное устрою – мало не покажется!
Мужичок, бочком проскочив мимо жены, выскользнул из квартиры. Хлопнула входная дверь, и в коридоре воцарилась тишина.
Глава третья
Ах, какой вы бессовестный кобель!
Тут надо пояснить, что чаепитие отставного полковника Голицына проходило по кем-то строго написанному сценарию. Он наливал большую фарфоровую кружку кипятка, добавлял туда крепкой заварки, доставал хрустальную сахарницу с кусками пиленого сахара, откусывал блестящими щипчиками мелкие кусочки и, положив их в рот, маленькими глотками отпивал из кружки темную чайную жидкость, шумно причмокивая и жуя. Процедура могла продолжаться долго, но неизменным оставалось то, что содержимое кружки до конца никогда не выпивалось, а оставалось там в энном количестве до следующей церемонии. Этим и воспользовался Артемьев, капнув в остатки старого чая одну каплю желтоватой жидкости, и экспериментаторы стали ждать, что за этим последует…
Хлопнула дверь комнаты Голицыных, и слегка шаркающей походкой отставной полковник авиации в старом спортивном костюме проследовал на кухню к своему столу. Недавно Валерьяну Владимировичу стукнуло семьдесят пять. Несмотря на почтенные годы, в его немного ссутулившейся фигуре еще угадывалась былая военная выправка, а в приятном голосе часто слышались командирские нотки.
Отставной полковник носил усы, оставшиеся со времен военной службы, и аккуратную небольшую бородку, которая присоединилась к усам уже после выхода на пенсию.
Пройдя на кухню, Голицын присел к своему столу, и процедура чаепития началась. Минут через десять, решив произвести разведку, Виталий тоже появился там.
– Здравствуйте, Валерьян Владимирович. Как ваше драгоценное сегодня? Коленка не болит, а то вы жаловались на нее недавно?
– Здравствуйте, Виталик, здравствуйте, дорогой! – откликнулся Голицын, погладив усы и бородку. – Спасибо за заботу и внимание. Но знаете, сегодня вроде бы, голубчик, ничего. Не болит, не ноет, не плачет. Видать, вняла моим словам, я ведь ее три дня подряд крепко стыдил. Да и не только стыдил, а, признаюсь, ругал самыми последними словами. Ну, вы и сами понимаете, какими. Но, боже упаси, никто этого не слышал. И вы знаете, помогло. Не стрельнет, не скрипнет. Молчит умница! – погладил он рукой свое правое колено.
– Интересная методика лечения, – весело улыбнулся Артемьев, – всем бы так помогало. Дешево и сердито. Незачем и к врачам обращаться.
Голицын взял кружку и, смакуя напиток, отпил из нее еще глоток:
– Какой замечательный чаек сегодня, Виталик, такой вкусный, такой бодрящий! Прямо какой-то особенный! Что ни говори, а