Она пригляделась ко мне повнимательнее, протяжно присвистнула и проговорила:
– Ого-го. Повезло же парню.
Не знаю, почему Май решила помочь мне в тот день. Из любопытства? Из скуки? В надежде, что ей перепадет пара монет? (Я, разумеется, ей заплатила.) Но, независимо от причины, она согласилась.
Вскоре, взобравшись на крутой соседний холм, мы оказались в каменном доме Май. Приютившийся в одной из самых прекрасных речных долин, которые только способно нарисовать воображение, он был маленький, почерневший от сажи и полутемный внутри (свет в него попадал через пару окон). Май пригласила меня войти и представила группе женщин, которые или что-то ткали, или жарили, или чистили.
Из всех присутствующих больше всего меня заинтриговала бабушка моей провожатой. Росточком в метр двадцать, беззубая, она смеялась громче всех и была, пожалуй, самой довольной бабулькой из всех, кого мне доводилось встречать в жизни. А самое главное, она смеялась, глядя на меня. Всё во мне казалось ей ну просто уморой. Она напялила мне на голову высокую хмонговскую шапку и расхохоталась, показывая на меня пальцем. Потом сунула мне в руки крошечного хмонговского ребятенка, ткнула пальцем и зашлась еще сильней. Завернув меня в шикарную хмонговскую ткань, она снова показала пальцем и покатилась со смеху.
Впрочем, я была не против. Я давно уже поняла, что, будучи чужаком в далекой стране да еще великанского росту, непременно станешь объектом насмешек. Но поскольку ты гостья, надо быть вежливой и терпеть.
Вскоре в дом набились другие женщины, соседки и родственницы. Они тоже показывали мне свое рукоделие, надевали мне на голову свои шляпы, совали в руки малышей, тыкали пальцем и смеялись.
Май объяснила, что в этом доме, где была всего одна комната, жила вся ее семья – почти двенадцать человек в общей сложности. Спали все вместе, на полу. С одной стороны была кухня, с другой – дровяная печь для обогрева зимой. Рис и кукурузу хранили на чердаке над кухней, а поросят, кур и водяных, или азиатских, буйволов держали неподалеку.
Во всем доме было одно-единственное огороженное пространство, да и то не больше чулана. В этом месте, как я потом узнала из книг, новобрачным позволялось спать первые несколько месяцев после свадьбы, чтобы их сексуальная жизнь протекала в уединенной обстановке. Однако после короткого периода уединения молодая пара снова возвращается к семье и спит на полу вместе со всеми – и так до конца жизни.
– Я тебе говорила, что мой папа умер? – спросила Май, показывая мне дом.
– Мне очень жаль, – ответила я. – Когда это произошло?
– Четыре года назад.
– Как он умер, Май?
– Просто умер, – спокойно ответила девочка, тем самым предупредив все дальнейшие расспросы.
Ее папа умер от смерти. Так, наверное, все люди умирали, прежде чем мы стали много думать, отчего и как.
– Когда он умер, на похоронах мы ели водяного буйвола. – При этом воспоминании лицо