Берлин, август (без даты)
Сегодня вечером слегка расстроился. Я безработный. Около десяти часов вечера я потерял место. Сидел в своем офисе и писал сообщение, когда вошел курьер с телеграммой. Что-то такое было в его лице. Телеграмма была короткая, похожая на телетайпную ленту. Пришла из Нью-Йорка. В ней говорилось – ну, что-то о неспособности INS оставить всех прежних корреспондентов Юниверсал Сервис и об отправке обычного двухнедельного уведомления.
Кажется, я был даже ошеломлен. Думаю, от неожиданности. Кто же это прошлой ночью – по-моему, один английский корреспондент – шутливо заметил, что плохо заводить ребенка в семье, потому что это неизменно совпадает с тем, что тебя выгоняют? Что ж, может, нам и не следовало бы заводить ребенка сейчас? Может, вообще нельзя иметь ребенка, если занимаешься таким делом? Может, права была та девушка-парижанка, сказавшая много лет назад: «Поместить ребенка в этот мир? Pas moi!»
Я закончил писать сообщение (что с ним делать?) и, чтобы подышать воздухом, прогулялся вниз вдоль Шпрее за рейхстагом. Стояла прекрасная, теплая, звездная августовская ночь, и там, где река делает мягкий изгиб перед рейхстагом, я заметил проходивший мимо катер, заполненный шумными отдыхающими, возвращавшийся из поездки в Хавель. Никаких мыслей у меня не возникло, и я вернулся в офис.
На столе заметил телеграмму, которая пришла через десять минут после той, фатальной. Она была из Зальцбурга, очаровательного города с архитектурой в стиле барокко, куда я обычно ездил послушать Моцарта. На ней стояла подпись: «Марроу, Коламбия Бродкастинг». Си-би-эс! Я смутно помнил это имя, но не мог связать его с названием компании. «Не пообедаете ли со мной в «Адлоне» в пятницу вечером?» – говорилось в телеграмме. Я телеграфировал: «С удовольствием».
Берлин, 20 августа
Работа у меня есть. Собираюсь трудиться на «Коламбия Бродкастинг Систем». Но это если…
И что это за если! С ума сойти. Я получаю работу, если с моим голосом все в порядке. В этом-то вся хитрость. Кто бы мог подумать, чтобы возможность получить хорошую интересную работу взрослому человеку без каких-либо претензий стать певцом или артистом так зависела от его голоса? А у меня он ужасный. Я в этом совершенно уверен. Но таково мое положение сегодня ночью.
Был тихий вечер. Я встретился с Эдвардом Р. Марроу, руководителем европейского отделения Си-би-эс, в вестибюле «Адлона» в семь часов. Когда я подошел к нему, меня поразило его красивое лицо. Я подумал: именно таким представляешь его себе, когда слышишь его голос по радио. Он пригласил меня на обед, я подумал, для того чтобы выведать у меня кое-какую информацию для радиопередачи, которую он должен вести из Берлина. Мы зашли в бар, и там в его разговоре я почувствовал