Указательным пальцем Дженкс молча сдвинул стопку романов дюймов на шесть и искоса глянул на Изабел.
– Явная лесть, – заметила та. – Значит, свечи останутся несъеденными.
– Жаль. Мне хотелось бы стать свидетелем такого зрелища.
Глядя на нее, он снова улыбнулся одними глазами.
– Так я должен увидеть письма?
– Да. Пожалуйста.
Она протянула связку, и пока он осматривал пакет со всех сторон, прежде чем поддеть пальцем восковую печать, стояла рядом. От него пахло крахмалом и угольным дымом, чистой одеждой и лондонским воздухом.
Она наблюдала, как он рассматривает бумаги в пакете. Писем было не много, и все не слишком длинные, однако каждое он читал несколько казавшихся бесконечными минут.
– Что вы думаете о письмах? – допытывалась Изабел. – Я от ужаса рвала на себе волосы, хотя потратила на чтение ровно вдвое меньше времени.
Он перевернул страничку, поднял к свету и прищурился:
– У вас осталось достаточно волос, чтобы блистать в обществе. Я на вашем месте не волновался бы.
– Как насчет писем?
– О них можете беспокоиться, если хотите.
Он вернул письмо в маленькую стопку и перелистал все.
– Итак, ваш муж, а потом и вы, постоянно переписывались с человеком по имени Батлер, который требовал денег за свою службу.
– Все это было так неожиданно! Сначала я посчитала, что это шантаж, хотя… – У Изабел перехватило горло. – Не знаю, чем меня можно шантажировать.
«Откуда Батлер все это узнал? Как вообще можно узнать, чем занимается или не занимается пара за закрытой дверью спальни?»
– Не знаете? – глухо спросил Дженкс.
– Абсолютно, – ответила она твердо. – И это так, потому что все написанное вовсе не было шантажом. Думаю, содержание именно таково, каким кажется при прочтении. Этот человек работал на моего мужа, а поскольку тот скоропостижно скончался, бедняге не заплатили за работу.
– Почему бы в таком случае просто не заплатить ему?
– Я заплатила.
Можно подумать, леди Морроу когда-нибудь отказывалась делать то, что от нее ожидали!
– Дело не в деньгах. Меня тревожит сама его работа.
– Судя по весьма туманному содержанию писем, занятие Батлера было не совсем законным.
– Это и верно, и неверно. В самой работе не было ничего дурного, а вот в том, что делал с ней Морроу…
Дженкс смотрел на нее, явно ожидая пояснений. Хотя вид у него был непроницаемый, она чувствовала, что он недоволен ее ответом: подбородок упрямо выдвинут вперед, губы плотно сжаты, в темно-карих глазах ни тени улыбки.
– Если бы вы не смотрели на меня так грозно, я могла бы лучше объяснить, – пробормотала Изабел.
Дженкс изогнул бровь:
– Это единственное лицо, которое у меня есть. Простите, если оно вам не нравится.
– Я этого не говорила.
Прелестно.
Щекам