Неожиданно передо мной вырос Корнацки. Суровый взгляд стальных глаз сверлил меня насквозь.
– Вам было страшно?
– Да, господин Корнацки.
– Вам лучше скорее привыкнуть к этому, если хотите участвовать в бою.
Мне было очень стыдно. Лучше бы я провалился сквозь землю.
14 октября 1940 года
Этим утром я в числе других кандидатов из сержантского состава участвовал в траурной церемонии похорон сержанта Шмидта.
Позже вечером над летным полем опять случилась катастрофа – столкнулись самолеты. Два курсанта, совершающие второй полет, погибли мгновенно. И снова я оказался среди тех, кто первым прибыл на место катастрофы, и вытащил из-под обломков тело одного из пилотов. Его голова превратилась в бесформенное месиво.
При таких обстоятельствах меня скоро перестанет пугать вид окровавленных останков летчика, лежащего среди обломков самолета.
15 октября 1940 года
Замечательный день 1 октября 1940 года – мне присвоено звание прапорщика военно-воздушных сил.
17 октября 1940 года
Вернойхен расположен совсем недалеко от Берлина, и я завел привычку проводить каждые выходные в большом городе. Обычно я останавливаюсь в маленьком отеле недалеко от Фридрихштрассе. Быстро обследовал все кабаре и бары, расположенные недалеко от зоопарка, на улицах Курфюрстендамм и Фридрихштрассе, рядом с музеями, театрами и прекрасными зданиями на Унтер-ден-Линден и в Лустгартене. На выходные я возвращался в город, где царило неистощимое веселье. Каждый раз погружался в водоворот развлечений большого города, блеск которого еще не затронула война.
Мой девиз: «Живи и учись у жизни».
У меня еще никогда не было достаточно денег с тех пор, как я приехал в Вернойхен.
8 ноября 1940 года
Получен приказ: «Прапорщики Хардер, Хопп и Кноке, сержант Куль, инженер капрал Хензе должны отправиться в Мюнстер (аэродром Лодденхайде) на самолете „Юнкерс-16 °СЕКЕ“ с целью получения и доставки в Вернойхен трех самолетов „Мессершмитт-109“.
„СЕКЕ“ – новейшая модель транспортного самолета. Из-за плохой погоды мы отложили взлет до 10 часов.
В воздухе мы не смогли убрать левое шасси, поскольку сломался вал. За штурвалом Куль. Мы летим низко – высота от 30 до 60 метров. Бортмеханик пытается произвести ремонт прямо в воздухе, и приблизительно через двадцать минут ему удается исправить положение. Затем мы поднимаемся на высоту 200 метров. Куль передал управление мне, а сам пошел отдыхать в уютный салон, к Хоппу и Хардеру.
Я сделал крюк к югу от Берлина и полетел вдоль оживленной дороги на запад. Слева от меня за пеленой тумана виднеются радиомачты передатчика в Кенигвустерхаузене. Высота 350 метров.
Что-то случилось с двигателем: упало давление подачи топлива. Я больше не могу сохранять эту высоту. Мотор кашлянул, зашипел и