Вторым оказался Сонил из клана воров – высокий даже для эльфа, с широченными плечами, подобающими скорее гному, нежели созданиям Галлеана и Солониэль. Удивительно, как он справлялся с тонкой воровской работой, требующей ловкости и неприметности. Этому никогда не стать Лунной Тенью. Может быть, он втирался в доверие жертвам? Очень уж добродушное лицо и располагающая улыбка.
Страж доложил то немногое, о чем сообщил сам претендент: Сонил остался сиротой после пожара, уничтожившего где-то в глуши небольшую семью диких эльфов, не входивших в Альянс. Его, единственного выжившего, приютил клан воров, и случилось это лет десять назад.
Королева нахмурилась, узнав, каким возмутительным способом Сонил ударил в колокол: по-великаньи тупо использовал подобие кувалды – пригнул близрастущее деревце и отпустил.
По кивку Иллюмиэль, к расспросам приступил Даагон:
– Что ж ты так медлил, эльф? Мы заждались.
– Так я издалека шел, благородный лорд, почти от болот змеекожих. Еле успел, – широко улыбнулся Сонил. – Как услышал, что несметные сокровища дома Эрсетеа даром в руки плывут, так в дорогу и собрался. Да и клану нашему негоже такое упускать. Это ж подумать только – такой благородный род, да в клане воров будет, а?
И ведь искренне радовался, паршивец. Ни малейшей издевательской нотки в голосе, ни тени насмешки в восторженно вытаращенных глазах. То ли совсем дурак, то ли, наоборот, изощрен и отчаянно смел, чтобы при королеве и архонтах открыто насмехаться над благородными эльфами.
– Моя королева, сиятельные архонты, благородный лорд, – по очереди поклонился вор. – Клянусь, я не уроню славы древнего рода Эрсетеа.
«Но не честь. Впрочем, после меня и честь, и славу ронять еще ниже просто некуда», – мысленно усмехнулся Даагон. Внешне он оставался невозмутим, но его взгляд нашел бледное личико пророчицы Эосты. Разве сможет нежная девушка посрамить в испытаниях наглого вора?
К счастью, в этот момент рокот набата третий раз за вечер всколыхнул птиц, уснувших в гнездовьях.
Перед королевой и архонтами предстал угловатый подросток. Тридцать лет для эльфа – это, конечно, еще совсем юность. Но не детство же! Черты острого треугольного лица не отличались приятностью по эльфийским меркам – слишком уж резкие. Узкие губы плотно сжаты, жесткие черные волосы, обрезанные до линии подбородка, торчат в стороны перьями, а взгляд – дерзок до неприличия. Одеяние цвета пожухлой осенней травы выдавало в мальчишке лучника диких кланов.
В нарушение традиций претендент опередил стража и самолично, звонким девичьим голосом, назвался:
– Тинира от клана Гаэтер!
Подбородок надменно вскинут, в хищной улыбке блестят зубы – девчонка прекрасно знала, какой эффект произведет имя клана. Впервые за три десятилетия кто-то от Гаэтер удостоил внимания эльфийский союз.
Услышав, что для извлечения звука Тинира использовала стрелу составного лука, понимающие