Рули так здорово переложились на погружение, что сразу же заклинили.
Лодка ринулась вниз. Кто стоял – побежал головой в переборку; кто сидел – вылетел с изяществом пробки; в каютах падали с коек.
– ПОЛНЫЙ НАЗАД! ПУЗЫРЬ В НОС! – орал по-боевому ошалевший командир.
Долго и мучительно выбирались из зовущей бездны. Долго и мучительно, замирая, вздрагивая вместе с лодкой, глотая воздух.
С тех пор, чуть чего, командир просто выбивал пальчиками по лысине Антон Палыча, как по крышке рояля, музыкальную дробь.
– Ан-то-ша, – осторожно наклонялся он к самому его уху, чтоб ничего больше не получилось. – Спишь? Спишь, собака…
Оздоровление
Как ноготь на большом пальце правой ноги старпома может внезапно оздоровить весь экипаж? А вот как!
От долгого сидения на жестком «железе» толстый, желтый, словно прокуренный ноготь на большом пальце правой ноги старпома впился ему в тело. Это легендарное событие было совмещено со смешками в гальюне и рекомендациями чаще мыть ноги и резать ногти. Кают-компания ехидничала:
– Монтигомо Ястребиный Коготь.
– Григорий Гаврилович до того загружен предъядерной возней, что ему даже ногти постричь некогда.
– И некому это сделать за него.
– А по уставу начальник обязан ежедневно осматривать на ночь ноги подчиненного личного состава.
– Командир совсем забросил старпома. Не осматривает его ноги. А когда командир забрасывает свой любимый личный состав, личный состав загнивает.
И поехало. Чем дальше, тем больше. Улыбкам не было конца. Старпом кожей чувствовал – ржут, сволочи. Он прохромал еще два дня и пошел сдаваться в госпиталь.
Медики у нас на флоте устроены очень просто: они просто взяли и вырвали ему ноготь; ногу, поскольку она осталась на месте, привязали к тапочке и выпустили старпома на свободу – гуляй.
Но от служебных обязанностей у нас освобождают не медики, а командир. Командир не освободил старпома.
– А на кого вы собираетесь бросить корабль? – спросил он его.
Старпом вообще-то собирался бросить корабль на командира, и поэтому он почернел лицом и остался на борту. Болел он в каюте. С тех пор никто никогда не получал у него никаких освобождений.
– Что?! – говорил он, когда корабельный врач спрашивал у него разрешение освободить от службы того или этого. – Что?! Постельный режим? Дома? Я вас правильно понял? Поразительно! Температура? А жена что, жаропонижающее? Вы меня удивляете, доктор! Болеть здесь. Так ему и передайте. На корабле болеть. У нас все условия. Санаторий с профилакторием, ядрена мама. А профилактику я ему сделаю. Обязательно. Засандалю по самый пищевод. Что? Температура тридцать девять? Ну и что, доктор? Ну и что?! Вы доктор или хрен в пальто? Вот и лечите. Что вы тут мечетесь, демонстрируя тупость? Несите сюда этот ваш градусник. Я ему сам измерю. Ни хрена! Офицер так просто не умирает. А я сказал, не сдохнет! Что