Ван положил голову магистра себе на колени и, достав из кармана огромный клетчатый носовой платок, принялся осторожно отирать пот с его лица. Их попутчики окружили повозку и с благоговением смотрели на лежащего старика, который только что на их глазах сотворил невероятное волшебство. И никто из них не заметил, как рыжий возчик сунул в карман магистерской хламиды небольшой, но очень тяжелый камешек, покрытый плотным бурым налетом.
А затем хозяин повозки взобрался на свое место и, обернувшись к окружавшим ее людям, проворчал:
– Ну что, так и будем стоять?.. Дорога-то свободна, или мы на праздник уже не спешим?..
Их попутчики, будто очнувшись, засуетились, рассаживаясь по фургонам, и через минуту караван уже втягивался под кроны высоких деревьев, стоявших на опушке светлого, праздничного леса.
Дорога несколько сузилась, зажатая высокими светло-серыми стволами елей и густым подлеском. Ее бурое, извилистое полотно перерезали узловатые бугры корней. Поэтому возницы придерживали лошадей, уменьшая, насколько можно, тряску. И все-таки фургоны грохотали, скрипя и раскачиваясь, а большинство пассажиров спустились на землю, предпочитая идти пешком.
Рыжий возница, по-прежнему правивший передним фургоном, постоянно оглядывался на своих пассажиров и, видимо, очень переживал, что не может обеспечить более плавной езды. Внутри фургона Светлый Ван старался устроить лежащего магистра поудобнее.
А магистр спал. Спал, несмотря на оглушительный грохот и скрип, беспрерывную тряску и раскачивание фургона. Он снова был в абсолютной темноте, его снова убаюкивала теплая ласковая сырость, он снова еще не родился. Но теперь он знал, что в этой темноте, этом тепле и сырости можно услышать кое-что интересное, и поэтому он спал, прислушиваясь к окружающему его сну.
И он услышал. Он услышал странный монотонный голос, который бубнил не переставая, без пауз и интонаций. Этот голос не был похож ни на один из слышанных магистром голосов, и только через некоторое время он понял, что так мог бы говорить обладатель хрипловатого «прокуренного» баритона из его первого сна. А может, это был вовсе не голос, а просто размышления?
«Интересно, что это за дрянь разлеглась посередь дороги? Сроду ничего подобного не видел. Да, по-моему, и Обретшая Суть тоже. Я же видел, как она растерялась. Если бы не наш гость, ни за что не проехать. Хорошо, что Обретшая Суть сменила полную пелену на частичную, а то кто бы этой дрянью занялся? И правильно я этот камешек ему в карман засунул – он же сам хотел его подобрать, только сил не хватило. А если эта дрянь, что он в камешек запрятал, снова развернется, ему опять придется ею заняться... Да кто еще с этой дрянью справиться сможет?.. И что это за дрянь?.. Зачем она посреди дороги разлеглась?.. Никогда такого не было... Может, она