Иван промолчал.
Володька снова взял стакан и выпил с прежней жадностью.
– Погоди ты хлестать-то! – осуждающе нахмурился Кузьмич. – Давай за стол по-людски сядем, дербалызнем спокойно.
– И по-людски дербалызнем, – возразил веселый, уже совершенно пьяный Володька. – Тут и на так хватит, и на этак.
Но от третьего стакана воздержался – ждал, пока нальет себе Кузьмич, после ушедшего мастера считавшийся за старшего.
Однако пьяные руки его не могли оставаться без дела.
И он схватил с грязного подоконника предмет, изготовлением которого мастерская заработала на пирушку.
Впрочем, вещь эту сделал Иван. Кузьмич, с виду рассудительный, но уже вконец отупевший от лени, только наблюдал, воняя махоркой. А никчемному брандахлысту Володьке Иван вообще не позволял к ней притрагиваться.
Потому что изготовленное устройство было сложным и тонким. Не какой-нибудь примус или керосинка.
По заказу Мордки – жида-портного, жившего где-то неподалеку – Иван изготовил машинку для прокатки мацы. То есть особого еврейского хлеба, который они пекут по своим праздникам. Весь смысл которого заключается в том, чтобы лепешки получались тонкими, как бумага. И не поднимались в печи. Чтобы достичь этого, на них нужно было сделать много маленьких дырочек. Которые при нагреве выпускали воздух, не давая тесту разбухать и лопаться.
Придя с заказом, портной Мордка сказал, что когда-то видел подобное приспособление в синагоге – то ли в Бердичеве, то ли в Витебске. Однако, не имея технической сметки, ничего конкретного пояснить не смог; только махал руками да повторял, что листы теста должны быть сплошь продырявлены.
Иван понял суть и, не имея понятия о существующих образцах, сконструировал свою машину. Вероятно, повторяющую ту, о которой говорил бестолковый Мордка. На специально выточенный латунный валик слесарь нанизал тщательно подобранные часовые колесики с мелкими зубьями, перемежая их одинаковыми по толщине шайбами. С концов валика затянул всю конструкцию гайками. Получился плотный зубчатый пакет. Стоило прокатить его по тесту – и следом шли ровные ряды аккуратных одинаковых дырочек. Стремясь довести изделие до совершенства в удобстве использования, Иван приделал к машинке ручку, как у валика для фотопечати.
Еврей заплатил очень щедро и даже вперед, поскольку машинку требовалось изготовить быстро: где-то на днях у них начинался праздник, к которому следовало печь эту самую мацу.
Сейчас драгоценная вещь лежала на подоконнике в ожидании заказчика.
И вот ее-то, оплатившую этот пир, вдруг схватил придурочный Володька.
– Кузьмич, дай-ка мне ключ на двенадцать! – заорал он.
– Зачем тебе? – спросил Кузьмич, сидевший рядом с инструментальным ящиком.
– Гайку подтянуть Слабо завернута.
– Эй, ты! – обеспокоенно закричал Иван. – Положи аппарат на место и не трогай там ничего! Очень хорошо – тоже нехорошо. Все завернуто, как надо. И…
Он