Словно не веря своим глазам, он даже выдернул из дубовой столешницы одну из железных стрел, принявшись задумчиво ее разглядывать.
– А полоса на кой? – полюбопытствовал он, тыча пальцем в белый ободок и явно пряча под праздным вопросом свое замешательство.
– У моих лучших стрелков все болты помечены, чтоб с иными не спутать, когда они в меткости состязаются, – хладнокровно пояснил я. – Этот, с одним белым ободком, означает, что стрелял не кто иной, – пришлось поднапрячь память, но не подвела родимая, выдала требуемое на-гора, – как Горчай. Тоже, конечно, случается, что промахивается… раз из сотни, но зато не меньше пяти десятков кладет точно в середину, да и тут, как видишь, не ошибся. А вон та, с двумя синими точками, – кивнул я на вторую, – Пашке Дикому принадлежит. Он куда хуже, чем Горчай – всего четыре десятка в середину укладывает, да ведь тут особая точность ни к чему, верно?
– Выходит, мы оба могли покойниками стать, – констатировал Басманов.
– Так ведь не стали же, – резонно возразил я.
Пока боярин провожал меня до калитки, он не проронил ни слова. Не иначе как меткость моих стрелков произвела на него слишком глубокое впечатление.
А может, думал о чем-то ином – кто ведает.
Да и не до гаданий мне было, поскольку предстояло заняться оставшимися делами. По сравнению с предыдущими кучей я бы их не назвал – так, мелочи, да и отложить их можно на завтра, но предпочтительнее было бы решить все ныне.
Особенно с командирами стрелецких полков – железо куют, пока оно горячо. Но для этого мне был нужен мой ученик – доложить, переговорить, обсудить, согласовать и прочее.
Однако хоромы Годуновых встретили меня на удивление тихо. Так тихо, что мне это показалось весьма странным и даже зловещим, сулящим что-то явно недоброе…
И вдвойне недоброе, когда выскочивший как ошпаренный со стороны мужской половины Зомме растерянно доложил о нехватке ратников, которые нужны позарез…
Это еще что за новости?!
Глава 5
Мой упрямый ученик
По счастью, возникшие у меня опасения были напрасными.
Оказывается, моя шустрая травница слегка переборщила.
После того как она оказала первую помощь Квентину и Архипушке, Марья Петровна вспомнила про мою последнюю просьбу насчет царицы.
Некоторое время она не вмешивалась в работу медиков, лишь подозрительно косилась на их лекарства, но потом не выдержала – очевидно, взыграла профессиональная гордость.
Она вернулась к своим травкам, что-то смешала, заварила и, улучив момент, предложила Ксении Борисовне парочку готовых настоев, уверяя, что если дать их царице, то вреда от них точно не будет, а вот польза очень даже возможна.
Царевна