Итак, какими темными красками не рисуют Ржевского протопопа! «Невежественный, изувер, фанатик, святоша, лицемер»; «прислужник власть имущих, мужик села Есько» (так выражался Щеглов в «Новом Времени»), «не особенно умный» (слова Мережковского) и т.д., и т.д.
В то время, как светские писатели так резко отзывались об о. Матфее, наделяли его всевозможными, оскорбляющими человеческое достоинство эпитетами, духовные писатели взяли его под свое покровительство, добросовестно изучили все относящееся к его биографии материалы и вынесли ему оправдательный вердикт. Они совершенно беспристрастно посмотрели на его жизнь, на деятельность, на отношение к Гоголю и решили, что это был «подвижник XIX века» (См. К. Поселянина «Русские подвижники 19 века». Изд. 3-е, 1910 г., стр. 410–426).
Такая резкая противоположность в отзывах ставила в тупик наиболее добросовестных, осторожных литературных критиков. И вот один из них, некто А. С. Панкратов, сотрудник «Русского Слова», чтобы точнее и беспристрастнее решить этот спорный вопрос, решил отправиться в самый город Ржев, где свыше 20 лет пробыл о. Матфей и там, на месте, добыть необходимые сведения и решить литературную проблему в ту или другую сторону.
Оказалось, что город еще полон памяти об о. Матфее. Остались лица, знавшие его лично. Жив внук его – Л. Н. Грешищев, жив престарелый пономарь Рафаилыч, живший бок о бок с ним и видевший его ежедневно, живы многие прихожане и прихожанки его. Только недавно скончался сын его, тоже священник.
Все эти лица сообщили А. С. Панкратову массу сведений об о. Матфее, поделились с ним весьма ценными впечатлениями от жизни и деятельности этого знаменитого ржевского протопопа и тем совершенно разрушили в уме и душе паломника те предрассудки, которые создались благодаря тенденциозным литературным характеристикам.
После поездки в Ржев Панкратов совершенно иными глазами посмотрел на историю взаимных отношений Гоголя и его духовника. Стал иначе думать об о. Матфее и окончательно перешел на сторону его поклонников.
Вот в кратких чертах его думы и впечатления.
О. Матфей был известный проповедник. Знал, что значение печатного слова, когда оно несет людям нравственное поучение, огромно. Поэтому – от всех ли произведений он требовал отказаться? И почему непременно совсем отказаться от литературного, своего рода – проповеднического поприща, когда он силою своего слова и влияния на писателя мог направить талант Гоголя в сторону проповеди церковно-религиозных идей?
А весь последний, религиозно-мистический период жизни Гоголя – разве он не говорит, что на Гоголе, помимо всяких сторонних влияний, легла тяжелым пластом какая-то «страшная тайна смерти», что эта тайна преобразила его и отняла у России художника-Гоголя гораздо раньше, чем стал на него иметь влияние о. Матфей.
Все