– Понятно, – сказал я. – Нужно и мне ваш чудо-артефакт испытать.
Решив не упускать возможности поэкспериментировать с безопасным артефактом, я двинулся внутрь каменных колец. Преодолев сотню ярдов, добрался до центра и остановился. Не заметив ничего необычного, перешел на истинное зрение и осмотрелся. Но увидеть что-то иное, чего не было видно при использовании обычного зрения, мне не удалось. Единственное – руны оказались насыщенными энергией и по-прежнему светились, а не исчезли, как простой рисунок. Наверное, имелись какие-то подпитывающие руны потоки, да и сами они являлись частью невидимого мне узора. Но, к моему превеликому сожалению, я не являлся Древним магом и не мог их увидеть.
На мгновение возникло ощущение, что на голову упала паутина. Это чувство исчезло, прежде чем я успел инстинктивно смахнуть раздражающую гадость. А еще через миг изменилось свечение рун. Фиолетовый оттенок потемнел, и буквально через пару мгновений руны просто исчезли. Я с интересом уставился на обелиски, ожидая увидеть, как руны вновь возникают, обретая иной цвет. И действительно, эти символы Древних снова появились. Но не яркие и не испускающие свечение, а словно поглощающие свет. Абсолютно черные, словно покрытое тэриумом лезвие моего меча. Руны казались сотканными из настоящей тьмы. Я повертел головой в разные стороны, изучая дивное зрелище – мне никогда еще не доводилось видеть подобного. В истинном зрении мир по большей части серый, в нем нет ни дня, ни ночи. Лишь разноцветные потоки и искры энергии разнообразят скучный серый фон. А тут – черный…
Почесав затылок, я перешел на обычное зрение. Но руны, утратив объемность, по-прежнему остались черными.
Недоуменно разглядывая их, я хотел было обратиться к Каре с вопросом, не видела ли она прежде такой цвет рун и что этот цвет означает. Только прежде чем я раскрыл рот, руны начали мерцать, а еще через миг стали по очереди переливаться всеми цветами радуги. Это мельтешение окончательно меня запутало, и я решил выбраться из периметра артефакта, от греха подальше.
– Дарт, ты что сделал? – спросила Кара, недоуменно разглядывая обелиски.
– Да ничего я не делал, – ответил я и предположил: – Может, того, сломался артефакт? Ему ведь не одна сотня лет, должен же он был когда-нибудь испортиться…
– Не может такого быть, – уверенно ответила девушка. – Ничто в мире не происходит ни с того ни с сего, а потому сломаться он не мог. – И вошла в периметр древнего сооружения.
Прищурившись, я уставился на ближайший обелиск. Едва Кара добралась до центра артефакта, я увидел, что мельтешение окраски рун прервалось на красном цвете, который довольно быстро превратился в фиолетовый. И через пару мгновений ничто не напоминало о буйстве красок, царящем здесь недавно. Словно и не было ничего.
– Вот, а ты говорил – испортился, – сказала Кара, подходя ко мне. – Ничего подобного, действует как и прежде.
– Просто эти штуковины