Я отнесла книгу в дежурку. Лена демонстративно прервала телефонный разговор и попросила меня удалиться, потому как, видите ли, обсуждает по телефону архиважные врачебные тайны.
Я вышла. Настроение было препаршивое. Пустынный коридор был на том же месте и в том же виде. Ни Дронта, ни Белого Кролика не появилось. Я вышла из родильного зала и спустилась на лифте в подвал. Покурить.
В несанкционированном курительном уголке стояла стайка густо накрашенных девиц: судя по разговорам – медсестёр детского отделения. Но тут раздался шум открывающихся дверей лифта, и все добрые нянюшки дрыснули, моментом затушив бычки в дырявой эмалированной кастрюле.
Я никогда не спасалась бегством. «Бегущий не в спортивном костюме вызывает подозрения», говаривала в своё время моя великолепная бабушка. Я была в амуниции иного рода. Потому продолжила курить со спокойствием всё того же сфинкса. Полагаю, он был спокоен, даже когда Наполеон непонятно зачем отстрелил ему нос. Ко мне приближался невысокого роста сухощавый мужчина поздне-средних лет. Он неспешно шёл, засунув руки в карманы распахнутого элегантного пальто, и что-то напевал себе под нос. Подойдя ко мне, он также нараспев спросил:
– Кто тут у на-а-с в столь поздний час столь нагло нарушает санэпидрежи-и-им? Ему мы спуску не дади-и-им! – и лукаво прищурился.
– Я вра-а-ч-интерн, и я не зна-а-ал, что тут – родза-а-л, а не подв-а-ал! – неожиданно фальшивым фальцетом подхватила я.
Он рассмеялся и протянул мне руку:
– Пётр Александрович, заведующий физиологическим отделением. С кем имею честь?
– Татьяна! – пискнула я и затянулась.
– Не Татьяна, а – Татьяна… Как вас по батюшке?
– Юрьевна.
– Ну что ж, Татьяна Юрьевна, милости прошу со мной в родзал. Курить вредно, но, думаю, вы знакомы с этим фактом. Я с пониманием отношусь к человеческим страстям и порокам. К некоторым из них я, чего уж греха таить, и сам питаю нежную привязанность. Но если вас за этим занятием обнаружит Светлана Петровна – несдобровать. Ну-с, предупреждён – значит вооружён. Прошу!
Мы сели в лифт и поднялись на пятый этаж.
Он, нимало не смущаясь своего пальто и уличной обуви, прошёл к дверям, увенчанным табличкой «Заведующий родильно-операционным блоком». Открыл дверь ключом и жестом пригласил меня войти.
– Какими судьбами к нам?
– По распределению.
– А почему я вас раньше не видел?
– Я была на другой клинической базе. К вам переведена только сейчас.
– Понятно. На кесаревом ассистировала?
– Нет.
– Ну, когда-то надо начинать. Через полчаса операция. Пойдёшь первым ассистентом.
Под этот разговор он, нимало не смущаясь и не уточнив, не смущает ли сие обстоятельство меня, переоделся. Вначале аккуратно снял брюки, методично расправив их на перекладине