– Он тут совсем не хозяин, – набычился Муму, – а всего-навсего птица.
– Птичка, Птичка! Птичка Божья – хор-рошая птичка, – немедленно отреагировал попугай. – Гер-расим…
И он надолго умолк, словно подыскивая нужное слово.
– Думает, – хохотнул Баск.
– И уверена: сейчас придумает, – подхватила Наташка Дятлова. – Он же такой умненький.
– Зато ты очень глупая, – не сдержался Герасим.
Тут Птичка Божья, резко взъерошив перья, оглушительно проорал:
– Др-рянь! Др-рянь! Др-рянь!
– Молодец, птичка! – мстительно захлопала в ладоши Дятлова.
– Напрасно радуешься, – уныло вытянулось и без того продолговатое лицо Каменного Муму. – Это он в данном случае не про меня, а про тебя.
– С чего ты взял? – удивилась Наташка.
– Если бы у тебя существовала хоть одна извилина, то сама бы поняла, – назидательно изрек Герасим. – Последней упоминалась мной ты. Значит, и заявление этого сациви, – он перевел взгляд на попугая, – относилось к тебе.
В следующий миг Птичка Божья, словно бы в очередной раз доказывая, что Ариадна Оттобальдовна совсем не напрасно превозносит его «высокие интеллектуальные возможности», кокетливо посмотрел на Дятлову и сказал:
– За пр-рекр-расных дам!
Все расхохотались, а попугай, по-прежнему сидя на плече у бабушки Марго, с достоинством раскланялся.
– По-моему, мы отвлеклись, – Герасим мрачно взирал на друзей. – А между прочим, у нас еще много дел с газетой.
– Работайте, работайте! – воскликнула Ариадна Оттобальдовна. – А мы пока с птичкой пойдем вам оладушек к чаю пожарим.
– Пр-равильно, подр-руга, – одобрил попугай.
– Абсолютно правильно, – поддержал его Павел, который, несмотря на толщину, совершенно не собирался худеть, ибо придерживался мнения, что «мужчины должно быть много».
Бабушка Марго и попугай удалились. Герасим облегченно вздохнул:
– В следующий раз газету будем делать не у Марго.
– Ах, значит, Герочка, у тебя? – фыркнула Варя.
– Почему обязательно у меня? – уставился на нее Муму.
– Ну, мне показалось, ты приглашаешь, – с издевкою продолжала Варя.
Герасим замялся. Дома у него всегда был дедушка – физик на пенсии Лев Львович Каменев, которого Команда отчаянных называла Лев-в-квадрате.
– Гера, – вмешался Баск, – я как-то не понял, ты принимаешь нас или нет?
– М-м-м, – растерянно промычал тот, а про себя подумал: «Еще неизвестно, что хуже. Этот сациви Королевых или мой собственный дедушка. Явится и начнет командовать, как правильно делать газету». Тут он наконец нашелся и вслух произнес: – А я что-то не понимаю: мы уже следующую газету собрались делать?
– Да ты что! – в панике воскликнули остальные.
– Тогда о чем разговор, – с достоинством произнес Муму. – А когда соберемся, милости просим.
Варя, кажется, разгадала его тайные мысли и, словно бы невзначай, бросила:
– Не