Она улыбалась, была полна энергии и хорошего настроения, но что-то всё же не укрылось от Варвары. Не от слуха или зрения, которым девушка иногда доверяла не до конца, а от скрытого внутри, подальше от всего мира. Неужто обманывает ее бабуля? Быть такого не может, глупости… Разве что сердце снова прихватило, отсюда и тревога.
Чувство, зародившееся еще во сне, набирало силу. И печка затоплена не только что… Значит, баба Люба встала заранее?
Искоса поглядывая на старушку, Варвара легкими шажками порхнула через девичью спаленку, склоняясь над примитивным механическим умывальником. Плеснула в лицо горсть прохладной воды, еще одну, улыбнулась влажной прохладе, впитала каждую капельку.
– Собирайся, внучка. – За ее спиной бабушка Любава что-то искала в шкафу для одежды. – Пойдешь сейчас на Кривую Косу, хорошая моя, заберешь посылочку.
Она что-то нашла на нижних полках и завернула в чистое кухонное полотенце. Прошаркала в соседнюю – самую большую комнату их дома, служившую одновременно и столовой, и кухней, и горницей, и местом для рукоделья. Там, чему Варвара удивилась еще сильнее, неярко горела керосиновая лампа, которую зажигали только по праздникам.
– На Косу? – удивленно переспросила девушка, начиная одеваться. – А чего в такую рань-то? Бабуль, давай я после Ластенки схожу, а? Ночь же еще…
– Нет, родная, сейчас нужно… – теперь бабушка возилась где-то вне поля зрения, гремя посудой. – Запамятовала напрочь твоя бабка, плохая совсем стала. Сплошные дырки в голове, а через них добрые мысли высыпаются… Нельзя тянуть, вчера еще забрать нужно было, так что ты иди. Тележку не бери, там нетяжкое.
– Ладно, ба. – Варвара не привыкла спорить с самым близким человеком в своей жизни. Натянула теплые кальсоны, мохнатые шерстяные носки, нижнюю рубаху из конопляных ниток, ткань на которую соткала сама. – Только до ветра схожу да Ластенку проведаю. А то проснулась, поди, красавица наша, услышала, что мы на ногах-то…
– По дороге сходишь, – вдруг отрезала Любава, и что-то упало из ее руки на стол, необычно громко звякнув.
Варя вздрогнула, напуганная этим простым звуком, и даже замерла, так и не просунув голову в ворот платья. Посылки, которые им оставляли жители окрестных сел в обмен на услуги или подарки леса, были, разумеется, жизненно необходимыми. Бесценное горючее для насоса или ламп, гвозди, кое-какой инструмент, соль и многое другое. Но чтобы вот так, ни свет ни заря, отправлять внучку за добрых десять верст от дома? Да при неподоенной корове-кормилице? Да еще и таким тоном?
– Ба? – она выглянула в соседнюю комнату.
Любава стояла над кухонным столом, втянув голову в плечи. Сейчас она казалась такой старой, удрученной, сгоревшей. Словно десятки прожитых зим разом навалились на ее шею, заставив впервые в жизни опустить голову.
– Что случилось-то? Я ж вижу…
– Ничего, родненькая, – Любава обернулась, преобразившись в один миг так разительно, что девушка даже опешила