Фильтр с красной маркировкой: аэрозоли и радиоактивная пыль. Полтора часа.
Лишь бы не подделка. Сейчас в метро и не такое творят. Раньше «дурь» подделывали, теперь фильтры к противогазам и патроны к «калашу». Уроды. Иван вспомнил, как ему предлагали купить двустволку с полусотней зарядов к ней. Картечь, крупная дробь, пулевые патроны. Стоило это так недорого, что Иван сразу засомневался. А потом увидел на патронах следы заделки. И не купил.
Может, зря. Двустволка бы ему пригодилась. Против той фигни, что иногда выскакивает из темноты, разряд картечи в упор – самое то. Калаш – хорошая штука, даже короткоствольный «ублюдок», как у него, но для автомата нужно расстояние. Вблизи лучше бы что-нибудь поубойней, и чтобы целиться поменьше.
Иван сделал пару глубоких вдохов – на пробу. Не подделка, нормальные фильтры. Ремешок противогаза больно впился в затылок. Так и не отрегулировал толком. Ничего.
Иван надел каску с фонарем. И превратился в слух.
Вдалеке капала вода. И вблизи капала вода. Что-то шуршало едва слышно – может, та самая крыса, что он спугнул. Когда капля разбивалась о поверхность воды, эхо доносило гулкий отзвук.
Вроде ничего. Потрескивание туннеля – это уже привычно, оно всегда есть.
Земля давит, – говорил дядя Евпат. Он когда-то служил на подводной лодке и про давление знал не понаслышке. Как и про многое другое.
Например, почему началась та война. Справедливости ради, стоило заметить, что причину Катастрофы знает каждый в метро. Только у каждого она своя, единственно верная. Как соберутся «старички», так давай спорить до разрыва аорты: кто виноват?
А ответ простой: вы и виноваты.
Важнее другое: что теперь делать?
Ходит легенда о тигре, который вырвался из зоопарка и забежал в метро. Успел, бродяга. Старики рассказывают, что своими глазами видели полосатого, вбегающего на станцию, прыгающего на пути и исчезающего в туннеле. Одни говорят, что тигр бежал в сторону Невского проспекта, другие – что в сторону Петроградки. Скорее всего, просто красивая легенда, подумал Иван с сожалением.
Сказка.
Как и рассказы Водяника об Испании, в которой тот побывал как раз перед Катастрофой. Иван слушал профессора и думал: еще одна сказка. Нет больше твоей, Водяник, Испании, нет зеленых парков Барселоны, сухим песком рассыпались замки Гауди (Кто это вообще такой?), гикнулись испанцы.
А у нас разве лучше?
От широких вымерших улиц Петербурга бросает в дрожь, Кронштадт населен призраками военных моряков. От Царского Села с его огромным парком и дворцом вообще остались одни воспоминания.
– Были такие конфеты, батончики, – рассказывал Водяник. – Чтобы сфотографировать человека, ему говорили не «улыбнись», а «ну-ка, скажи: мои любимые конфеты „кис-кис“. Ну-ка, попробуйте сказать… Видите, сразу улыбка получается. А бегемот… это в анекдоте было… как же там? Дайте вспомнить. Бегемот был большой и сказал: „Мои любимые конфеты – батоончики“. Понятно?