Разумеется, Люба бросилась наутек.
Вот вам и принцы…
Ее ожидание счастливого случая в «Фоли-Бержер» тоже ни к чему не привело. Прежде всего потому, что вернулся муж. Он сказал, что центр литературной жизни перемещается в Берлин, где теперь издается газета «Накануне», и увез Любу с собой в Германию. Немалую роль в ее согласии сыграла новая черная шубка «под котик» на золотистой шелковой подкладке, которая была сделана, как сказал Пума, из древесных опилок. Это был один из первых образчиков синтетической ткани, в производстве которой Германия опередила Францию.
Конечно, шубке было далеко до мехов Мари Франс, но все же…
Правда, оказавшись в Берлине, Люба поняла, что Пума ее просто-напросто подкупил этой шубкой. До настоящего успеха и богатства по-прежнему оставалось как до неба. В Германии царила жуткая инфляция, припеваючи жили одни «шиберы» – спекулянты разных мастей. У них только и было, что деньги да мертвая деловая хватка, но ни ума, ни чести, ни совести, ни, конечно, образованности. Про «шиберов» рассказывали самые нелепые анекдоты. Вот пример. Один любитель приврать и прихвастнуть говорит другому: «Ехал я на трамвае номер 25 в Грюневальд и, представьте себе, встречаю художника Рембрандта!» – «Что вы такое болтаете! – возмущается второй „шибер“. – Номер 25-й не ходит в Грюневальд!»
Люба тосковала по Парижу, по «Фоли-Бержер» – в Берлине варьете были грубее, примитивнее, да и устроиться на работу в них было невозможно, – тосковала по театрам, по прекрасным парижским улицам, по бистро и кафе, где все пили модный «Дюбонне» или кофе, по длинным белым булкам – багетам, которые носили из булочной под мышкой, по живым, улыбчивым, приветливым лицам французов. Берлин показался ей красивым, но очень угрюмым, немцы – грубыми, немки – отвратительными ханжами, пансион на Курфюрстендамм, где поселились Люба с мужем, – неуютным, шумным и холодным, пища – вовсе неудобоваримой. Например, что это за еда – Biеrsuppe, суп из пива?! Разве мыслимо проглотить его русскому человеку? А «Himmel und Erde» – «Небо и земля», сочетание (вернее, несочетание!) яблочного пюре и картофельного?!
Впрочем, Василевский оказался прав в одном: русская культурная жизнь в Берлине в 1922 году оказалась весьма насыщенной. Кого здесь только не было! Алексей Толстой с Натальей Крандиевской, Сергей Есенин и его экстравагантная жена – Айседора Дункан, знаменитый Владимир Бурцев, некогда разоблачивший провокатора Азефа, оказавшегося агентом царской охранки… Приезжал Маяковский со своей повелительницей Лилей Брик. Она показалась Любе довольно страшненькой и к тому же дурно воспитанной: увидев молодую и красивую жену Не-Буквы, Лиля вдруг возмущенно спросила, тыча в нее пальцем: «Кто это?!», напомнив смешливой Любе княгиню Тугоуховскую из «Горя от ума». Маяковский засмущался и спешно увел недовольную Лилю. В Берлине работали подлинные лидеры эмиграции: Ю. Ключников, Н. Устрялов, С. Лукьянов, А. Бобрищев-Пушкин… Они втихомолку мечтали о возвращении в Россию и вполне разделяли мнение