Туманный мир давал право на жизнь всем, кто подчинялся законам Баланса, доверяя обитателям самостоятельно урегулировать между собой отношения. Каждый выживал всеми доступными ему способами – хоть и малоцивилизованные, но предельно честные правила игры. Твоя судьба зависела только от твоих личных качеств и, разумеется, удачи. Деньги, связи и прочая «движущая сила», характерная для развитой цивилизации, здесь помогали лишь отчасти. Зачем давать взятку приближенному диктатора, если ты вправе прикончить его и занять вакантное место?
Я, кажется, слышал, как кто-то сказал «анархия»? В принципе, верное определение, причем в Терра Нубладо анархия действительно являла собой мать порядка. А в роли отца выступал Баланс. Вместе же эта парочка создавала у себя в доме вольготные условия для жизни тем, кто не был слишком притязателен и воспринимал как должное прохладное к себе родительское отношение.
Правда, кое-кто мнил, что эта вседозволенность не имеет границ, и впадал в одержимость Величием. Для таких нерадивых отпрысков Баланса и существовал Проповедник – крепкий отцовский ремень, поучающий остолопов уму-разуму.
Речное пиратство – занятие куда более рискованное, нежели морское. Каким бы широким ни выглядело русло реки, у пирата все равно оставался очень небольшой простор для маневров. Да и удирать груженному награбленной добычей речнику всегда приходилось в жуткой спешке – мерсенарии диктатора легко догоняли нерасторопного флибустьера по берегу на лошадях. И, несмотря на подобный риск, всегда находились желающие взять на абордаж набитые товарами торговые ланчи.
Негоцианты защищались, как могли: нанимали выносливых гребцов, увешивали мачты парусами, закупали безумно дорогие картечницы и мортиры, после установки которых и без того неповоротливые ланчи едва не скребли килями дно. Пираты тоже не оставались в долгу: ставили плавучие заграждения, применяли гарпуны, сети, лодки-тараны, стреляли по торговцам из отобранных у них же картечниц и мортир. В общем, веселая жизнь порой кипела на речных просторах Терра Нубладо.
Рек на туманном материке было предостаточно. Мой путь лежал к самой крупной из них – Пуресе, – берущей свое начало на закованном льдами севере и теряющейся в удушливых болотах безлюдного Юга. Весь год Пуреса держалась довольно полноводной и даже в засушливые месяцы на ней не прекращалось судоходство. Противоположный берег реки даже в узких местах русла всегда скрывался за пеленой тумана. И потому каждый раз, когда я выходил к берегам Пуресы, мне чудилось, будто я заплутал и по