– Не кричи на меня, – заревела Маргоша. – У него были презервативы! Ничего не должно было случиться!
– Должно, не должно, – уже тише проговорила Соколова, стараясь придавить чувство вины, извивавшееся, словно выползший на асфальт дождевой червяк: она вспомнила, как с азартом тыкала в пресловутые средства защиты иглой. Так кто ж знал, что эта дурища, забыв про свое хорошее воспитание, выкинет подобный фортель?
– Как мне его найти? – ныла Рита. – Надо, чтобы он срочно женился, пока живота не видно. Он же не знает, что я этот год, пока он там снеговиков лепит, ждать не могу.
– А ты уверена, что он захочет жениться? – осторожно, но с долей ехидного превосходства охладила ее пыл Татьяна.
– Он меня любит.
– Любить и жениться – два совершенно разных действия. Скажу больше, любить – это действие, а жениться – противодействие. Мужчины предпочитают свободу.
– А чего ж тогда они все женатые и с детьми? – всхлипнула Маргоша.
– Это те, кто не сумели убежать в леса, – со знанием дела сообщила Татьяна. – Примитивные особи, пойманные нами, женщинами, для продолжения рода. Мужики – это, знаешь ли, такой вид, который размножается только в неволе.
– Хватит придуриваться. В данный момент размножаюсь я, – разозлилась Рита. – А я тоже хочу размножаться в неволе, со штампом в паспорте и после свадьбы. Что мне делать-то? Может, в адресный стол обратиться?
– Обратись, – кивнула Таня. – Тебе известны его данные?
– Вот сейчас пойду и утоплюсь, – мрачно прокомментировала ее вопрос Маргоша. – Получается, что надо рожать без мужа и красиво ждать его возвращения с полюса.
– Если он вернется, – подлила масла в огонь Татьяна.
– Да, – сосредоточенно кивнула Рита. – Если вернется. А если нет, то что? Я – мать-одиночка? Мама будет в восторге.
Представив восторг Светланы Федоровны, девушки притихли.
– Надо это… того… удалить, – осторожно намекнула Татьяна, кровно заинтересованная в скорейшем разрешении проблемы.
Кроме того, муж-алиментщик терял половину своей привлекательности. То, что рано или поздно они станут с Маргошей врагами, сомнению не подлежало, но пока сохранялась возможность хоть как-то повлиять на ситуацию, это надо было использовать. Татьяна готова была оставаться порядочной и честной ровно до того момента, пока эти высокие качества не пересекались с ее собственными интересами. Она даже почувствовала какое-то кровожадное удовлетворение при мысли, что инфантильная подруга попала в такую дикую ситуацию, выкрутиться из которой без последствий невозможно. На поверхности сознания, словно поплавок, болталась мысль: не все коту масленица. Хотя она сама находилась почти в том же положении, что и безалаберная Маргоша, но это «почти» кардинально меняло расстановку сил в борьбе за Николая. Татьяна знала, как и где его искать, а Маргоша лишь тоскливо смотрела в сторону Севера и