– Что?
Ютлан выпрямился и сказал резко, как об уже решенном:
– Я должен отыскать своего отца.
– Осеннего Ветра?
Ютлан видел, что старик хорошо и правильно его понял, но спрашивает нарочито, – зачем он злит, что он хочет, – с трудом подавил быстро рвущуюся на поверхность ярость.
– Сейчас, – ответил он твердо, хотя и без резкости, – мне важнее отыскать того, из-за которого я вот такой.
Старик тяжело вздохнул:
– Думаешь, он как-то поможет?
– Если говорят правду… кто он, то… может быть. Сам-то он…
– Ютлан…
– Я хочу понять! – выкрикнул Ютлан с мукой. – Знает ли он вообще обо мне? А если знает, то как… относится?
Рокош с трудом поднялся, застывшая спина затрещала, распрямляясь, он даже дыхание задержал от усилий, лицо застыло на несколько долгих мгновений.
– Ютлан, – сказал он голосом вождя. – Даю тебе год. Успей сделать то, ради чего покидаешь Арсу! Я не знаю, смогу ли удерживать власть дольше. Я уже сейчас, как уже сказал и еще раз напомню, старше всех артан на свете. Если умру до твоего возвращения, в Артании такое начнется… И Ютлан, помни… сына Скилла наверняка убьют.
Ютлан вздрогнул, перед глазами встал маленький Троян с его насупленным личиком и глазами, полными укора.
– Береги его, – проговорил он с трудом. – Я вернусь… и никто не посмеет его обидеть!
– Тогда и я благословляю в дорогу, – сказал Рокош. – Хотя и с тяжелым сердцем.
Ютлан кивнул, выпрямился, стараясь держаться красиво и гордо, мужчины никогда не выказывают страха, но внутри все оборвалось, а сердце сжала ледяная ладонь. К Придону он несся подгоняемый страхом, что может не успеть, брата надо спасти, а назад вез его тело, ничего не видя по сторонам, да и сопровождали его отряды куявских воинов, что держались впереди, сзади и по бокам, не давая никому приблизиться, пока не въехали на землю Артании.
Но покинуть родные земли вот так, без гнева и ярости, просто потому, что так надо… очень страшно и неуютно.
– Я выеду завтра на рассвете, – заявил он твердым голосом.
Рокош покачал головой.
– Не спеши. Сперва побывай у Герда Железные Руки. Подбери для своего коня другую упряжь, что не порвется через два дня, в пути починять некому. И для себя… да, оружия еще нельзя, но можно сменить сапоги… на непростые, взять другой пояс, какие-то амулеты.
– Хорошо, – ответил Ютлан.
Он старался, чтобы Рокош не услышал в его жестком голосе отчаяния. Старик равнодушно смотрит в сторону заката, там в сизой мути багрово пламенеет диск солнца, раздутый и страшный. Из-за степных пожаров даже в полдень на такое солнце, закрытое гарью, можно смотреть не щурясь.
– Завтра погода ясная, – сказал он. – Но все так же знойно… Нужно выезжать либо рано утром, либо к вечеру. Я бы советовал к вечеру.
– Выеду утром, – отрезал Ютлан и поднялся.
Рокош тяжело наклонил голову.
– Ты прав.
Солнце только что село, закат полыхает на полнеба,