В этой части второго этажа, прямо над входом в дом, из двух комнат явно попытались устроить что-то вроде совершенно неуместной здесь галереи с большими светлыми окнами – Саре сразу же подумалось, что когда-то тут, возможно, жил художник. Или хотя бы была мастерская шляпницы.
Последующие владельцы заделали окна, оставив только две узкие щели, наверняка из соображений экономии – чтобы протопить это помещение, понадобилось бы слишком много угля. Впоследствии еще кто-то сократил галерею, чтобы расширить находящийся за ней коридор, ведущий через весь второй этаж и заканчивавшийся узкой лестницей на чердак.
По другую сторону коридора находилась спальня кухарки, большая пустующая комната, непригодная для жилья вследствие протекающего потолка, и кладовая, хранящая следы пребывания едва ли не всех обитателей этого дома, когда-либо владевших им, – старую мебель, пыльные изломанные безделушки, в которых уже невозможно было признать фарфоровую пастушку или модель парусника, старомодную одежду в полурассохшихся сундуках и многое другое.
Впоследствии эта кладовая стала любимым местом Сары и источником всех ее сокровищ. Сейчас же ей думалось, что впереди не ждут никакие радости, уж очень грустным показалось новое пристанище.
Вдоль одной из длинных стен ее комнаты стояла громоздкая скрипучая кровать, явно недавно перетащенная сюда из той самой кладовой и зрительно еще более сужавшая комнату, напротив у окна поместился маленький туалетный столик, знававший лучшие времена. Несколько непохожих друг на друга стульев и устрашающего вида черный гардероб дополняли меблировку. В торцевой стене, как и положено, находился камин, но слишком далеко до кровати, чтобы спящей девочке можно было не бояться застудить себе руки и ноги. Перед камином на пыльном коврике поставили уютное кресло – явный знак дядиного расположения к племяннице, по совести говоря, единственный.
В камине горел аккуратный, экономный огонь, и Сара после непродолжительного раздумья забралась с ногами в кресло и закуталась в связанный из разноцветных остатков шерсти плед – творение какой-нибудь давно почившей рукодельницы.
– И все-таки хорошо, что мы хоть куда-то приехали! – сказала Сара вслух, чтобы нарушить промозглую тишину комнаты.
Путешествие с дядей Эндрю никак нельзя было назвать приятной поездкой. Он и слышать не хотел о том, чтобы нанять экипаж, и весь путь дядя и племянница проделали в дилижансе. Зажатая между какой-нибудь полной дамой и пропахшим чесноком сельским викарием, Сара порой с трудом удерживалась от обморока, тщетно пытаясь вдохнуть хотя бы немного свежего воздуха.
Девочка слышала, как экономка пыталась уговорить мистера Фоскера взять побольше вещей племянницы и ее любимые книги, но дядя в притворном ужасе замахал руками и затянул свое бесконечное: «Что вы, что вы, оплата багажа стоит так дорого! Лишь только наши дела поправятся, мы с малышкой Сарой заведем собственный