– Товарищ полковник, если ваши летчики хотят хорошо летать, заставляйте их больше жрать. Этим вы сэкономите и самолеты, и пилотов.
Комполка мысль старлея оценил – и рационы летчиков выросли чуть ли не вдвое.
– Несъеденная порция еды приравнивается к государственной измене! – сказал он своим летчикам.
С тех пор полковник иногда появлялся на завтраках и обедах с демонстративно расстегнутой кобурой, следя, чтобы пилоты съедали всю положенную им еду.
Заодно инструкторы порекомендовали вьетнамцам увеличить время физподготовки. Это принесло свои плоды – постепенно местные пилоты становились более выносливыми.
Поначалу лейтенанты выматывались так, что вечером с трудом доползали до постелей. Потом пообвыклись, и даже стали в свободное время играть в шахматы или читать газеты. Последние, впрочем, приходили нерегулярно и редко – из соображений секретности их привозили только майор Ван или его заместитель, когда летали в Ханой по делам. Да и были они весьма устаревшими – минимум двухнедельной давности.
Однажды Ашот раздобыл где-то гитару, и Володя с Васей иногда бренчали на ней, тихонько напевая не забытые еще песни. Потом Ван привез из Ханоя домино – играли в домино. Иногда развлекались стрельбой по мишеням из табельных пистолетов, благо патронов к ним было завались и никто их не считал.
Но все это было лишь вечерами, и то не всегда – хватало забот на аэродроме, где работа чаще всего кипела с раннего утра и до поздней ночи.
За ту неделю, что офицеры привыкали к местному климату, вьетнамские перехватчики взлетали всего два или три раза, пытаясь сбить вражеские разведчики – и возвращались ни с чем. Пилоты коротко сообщали командирам: «При нашем появлении противник на форсаже ушел за облака. Мы огня не открывали».
Стоило же друзьям получить допуск к полетам – и американцы словно сорвались с цепи. Их бомбардировщики и штурмовики вновь и вновь обрушивались на вьетнамские мосты, дороги и склады. Аэродромы пока не трогали, но все понимали, что это только пока. Вьетнамцы отчаянно сопротивлялись – за три дня полк, летчиков которого переучивали лейтенанты, сделал тридцать семь вылетов, и на его счету прибавилось четыре сбитых самолета. Был, правда, потерян и один свой, но пилоту удалось катапультироваться – и уже через два дня он снова летал.
По слухам, так же яростно сражались и другие немногочисленные вьетнамские эскадрильи. Как ни крути, их было меньше, чем американцев, и потому вьетнамцы предпочитали партизанскую тактику – барражировали на малой высоте, где их было трудно заметить, и атаковали груженые