Во тьме врытой в землю палатки тут же раздался разгневанный голос кого‑то из «дедушек»:
– Эй, на фишке!
На общих, сколоченных из необструганных досок, нарах, возникло шевеление проснувшихся. С «улицы» донесся четкий отзыв постового-дневального:
– Ийя!
– Мы тут потеем, а ты там, понимаешь, прохлаждаешься?!
– Никак нет, товарищ сержант! – Голос бодрый, но в то же время недоуменно-обиженный.
– Ну, пгям, как в бане, епти… – Это Влад зашевелился, закурил.
– Дверь приоткрой, пусть проветрится. – Сержант тоже закурил. – И прекращай так топить, людям же жарко, твою маму! – Дело в том, что в обязанности постового входит также и подкормка буржуйки дровишками. – Если у кого есть желание поворочать своей задницей, давайте на улицу шуруйте!
– Серега, – тормозит сержанта Роман, – не ругайся…
– Нехрен расслабляться!
Послышался хруст снега под солдатскими сапогами, палатку разрезал клин звездного неба – это дневальный откинул в сторону полог палатки:
– Так пойдет?
Посвежело.
– Фу-у, благода-ать, – облегченно вздохнул Рома. – Спасибо, Костя!
– Да чего уж там, Григорьич, – ответил постовой.
– Минуты через две прикроешь! – лениво бросил Сергей. – Поал?
– Ийесть, товарищ сержант!
У тех, кто проснулся, сон сразу не идет, некоторое время нужно и лясы поточить:
– И что вы так топите?
– Жар костей не ломит!
– Надо же оптимальную температуру поддерживать, тыкскызыть, приемлемую.
– Ну, пгям как в пагилке, епти, – повторил Владик, – ни поспать, ни отдохнуть по‑человечьи.
– В итоге нервы расшатываются, – вставил Рома, – психика таки страдает.
Из сумрака вылетают не раз битые фразы:
– А что, за ночь пропотел, утречком полотенчишком обтерся, и – чистенький!
– Тоже вегно, епти.
У артиллеристов долбанула самоходка. Слышно, как крупнокалиберный снаряд со специфическим звуком штопором буравит небеса, и через минуту-другую эхо доносит с гор долгое эхо разрыва.
– Это называется точечный удар, – произносит кто‑то во тьме, – минут через десять еще будет.
– Ладно, мужики, давайте спать.
– Только сон приблизит нас к увольнению в запас!
– Кто‑то смачно зевнул:
– Ы-а-а… – как будто сигнал к прекращению разговоров.
– Устали парни. Спят.
Рано утром, утершись ветхими полотенцами и придав с помощью артиллерийской ветоши донельзя стоптанной обуви подобие чистоты, личный состав группировки вышел на построение. В это время демократичные менты с молодыми армейскими «дедушками» только-только начинают просыпаться, потягиваться;