Просидев в боеготовности еще полчаса, но так и не дождавшись возвращения монстра, мы с Гуго вернулись к лопатам, а Долорес – на свой наблюдательный пост. Ветер мало-помалу стих, и откапывание колес пошло заметно веселее. Но когда мы высвободили их из-под песка и приступили к замене штанги, солнце уже зашло. Завершив кое-как с помощью Физза работу к полуночи, мы наскоро поужинали и отправились на боковую. Ночью змею-колоссу нас и подавно не расслышать, а коли он вдруг опять объявится, варан учует его еще издали.
Отвратительный выдался день. Хорошо хоть завтра, по всем предпосылкам, мы ляжем спать веселыми и пьяными. Я был почти уверен в этом, ибо ночевать в артели радушного Сенегальца трезвым и угрюмым мне на моей памяти еще не приходилось…
К полудню следующего дня громада Нэрского Столпа приблизилась настолько, что заслонила собой четверть горизонта и изрядный кусок небосвода. Над плоскими верхушками этой и прочих башен даже в ясную погоду виднелись синие всполохи. Причем, что характерно, они никогда не сопровождались выбросами метафламма. Еще в Брошенном мире было подсчитано, что высота каждого Столпа разная, но их вершины располагаются строго на одном уровне. И он находится значительно выше самых могучих горных пиков на Земле. Там и прежде воздух был сильно разрежен, а теперь его в тех высях нет и подавно. Так, по крайней мере, говорят сегодня знающие люди.
Общее количество воздвигнутых триста лет назад иностальных монументов также давным-давно установлено: сто девяносто пять. Они разбросаны по поверхности планеты равномерно – на расстоянии около полутора тысяч километров друг от друга. Причем независимо от рельефа местности. Спущенные с небес в год Всемирного Затмения, Столпы вонзались строго вертикально и в равнины, и в океанское дно, и в горные склоны, и в толщу полярных льдов. А также в огромные города Брошенного мира, чьи руины я вижу, когда проезжаю мимо какого-нибудь плато. Явившись к нам неведомо откуда на космических кораблях, что заслоняли собой небо, Вседержители меньше чем за месяц утыкали Землю своими башнями, после чего жизнь на ней круто изменилась. И, увы, отнюдь не в лучшую сторону…
Огонь, превращающийся в смертоносный метафламм. Тотальное пересыхание рек и океанов. Отравленная чужеродными примесями и истончившаяся атмосфера. А также люди, которые в итоге ко всему этому приспособились, но по-прежнему неумолимо вымирали. И лишь антарктический лед продолжал поддерживать в нас жизнь, вот только для какой цели – неведомо.
За годы странствий мне довелось побывать у сорока с лишним Столпов. То есть почти у всех, что возвышаются в Атлантике, исключая лишь «ничейные» – те, которые торчат на вершинах плато или в глубине неприступных гор.