Как только телефон в поезде метро принимает, да еще и на их богом забытой линии? Видимо, жене очень надо прозвониться.
Жена, потому что больше этого номера ни у кого нет.
Штейн вытянул сотовый из внутреннего кармана пальто.
Номер не определен.
– Наташа?! – отгородившись горстью от стука колес, прокричал в телефон профессор.
– Михаил Семенович, – ответил незнакомый человек сочным баритоном, перекрывающим вагонную какофонию. – Вас беспокоят из компании «Газпром».
– Что? – У профессора глаза на лоб полезли.
– Из «Газпрома», – подтвердил незнакомец. – Мы хотели бы предложить вам работу.
– Мне?! Почему мне?
– Мы наслышаны о вашем уникальном опыте глубинного бурения и считаем, что вы могли бы стать незаменимым консультантом, – охотно объяснил звонящий. – Вам интересно наше предложение?
– Я… – Штейн переложил сотовый от одного уха, обожженного дыханием из трубки, к другому. – Мне интересно, да. Конечно, мне интересно!
– Михаил Семенович, – вкрадчиво попросил голос, – а вы не могли бы сейчас подъехать в наш офис? У нас сейчас проходит совещание, и мы как раз обсуждаем вашу кандидатуру. Наравне с прочими. Но если бы вам удалось быть здесь, скажем, через полчаса-час, мы бы даже не стали рассматривать других претендентов на должность…
– Я, простите, сейчас никак не могу! – закричал Штейн. – У меня сейчас очень важное выступление.
– Михаил Семенович, – голос стал строже. – Нам очень хотелось бы переговорить с вами до вашего выступления. Не помню, сказал ли я уже о зарплате консультанта? Она составляет около пятнадцати тысяч условных единиц в месяц, но для специалиста вашего уровня…
– Я не смогу! – твердо сказал Штейн. – Сначала на выступление, потом – к вам! Никак иначе.
– Это вы так думаете, – отозвался незнакомец.
– А откуда у вас вообще этот номер? – вдруг очнулся от морока профессор.
– От вашей супруги, Михаил Семенович, – усмехнулся человек. – Она, кстати, передает вам привет.
Штейн чувствовал, как его внутренности сковывает мороз.
– Почему же, черт его дери, под землей так хорошо сотовый принимает? – вдруг совсем не о том спросил себя он.
– Это ведь наша исконная сфера интересов и влияния, – словно отвечая на незаданный вопрос, как бы невпопад продолжил голос. – Так что вы не удивляйтесь ничему, Михаил Семенович. До встречи.
Это разве давление? Вот в советские времена давили – так давили!
«Нет, – твердо решил Штейн. – Сначала – запланированный доклад, потом – все остальное. Спасение жены, сопротивление соблазнам, битва с психиатрами – все потом. Служенье муз не терпит суеты».
Он умылся холодной водицей в прокуренном академиками нужнике, взял внучку за руку и двинулся в бой.
Зал оказался наполовину пуст.
– Там снизу, в вестибюле, объявление повесили, что все отменяется! – развел руками профессор