– Мне было тринадцать, когда она начала пить, – напомнил Ричард.
– А мне четырнадцать.
– Но ты ушла.
– Что? – Анжела не понимала, о чем он говорит.
– Ты поселилась у Джульетты.
Это бредовое заявление навело ее на мысль, что у брата могла быть гораздо менее благопристойная причина пригласить их сюда.
– Я не уходила. И никогда не жила у Джульетты.
– Ладно, может, и не жила. – Ричард не хотел углубляться в тему – это словно зараженная земля: пока не копаешь, беды не будет. – Но ты часто ночевала там. Много ночей у нее провела в течение лет эдак двух, если я правильно помню. – Он хотел не счеты свести, а просто расставить все по своим местам и забыть.
– Это не так.
Сидящая за соседним столом пара стала прислушиваться к их разговору.
– Если б я умел заводить друзей, то, быть может, сделал то же самое. – Брат опять засмеялся, на сей раз добродушней.
– Дело не в этом. – Лучше прекратить разговор, иначе он бог весть куда зайдет. Анжела выпрямилась и с глубоким вздохом сказала: – Давай объявим перемирие.
– Перемирие? – переспросил Ричард. – Мы что, воевали?
– Наверное, лучше нам поесть пирожных.
– Да, – не отрываясь от книги, встрял Бенджи. – Пожалуйста, купите мне вот это, шоколадное, с белой глазурью.
«Грузовые автомобили перевозят тяжелые грузы на дальние расстояния. Автофургоны доставляют нам посылки. Автобусы дальнего следования везут десятки тысяч любителей развлечений из одного места к другому. Междугородние автобусы делают ежедневные рейсы между городами, разделенными сотнями миль. Мы больше не видим на улицах запряженные лошадьми пожарные машины, изрыгающие из выхлопной трубы дым», – читал Бенджи.
«Ариэль-Гель-Нимбус 11». До чего смешно называют обувь. Однако Ричарду нравился запах чистоты и пластика. Он завязал шнурок на левой кроссовке и потянулся за правой, лежащей в коробке. Разговор с Анжелой задел его. Только не по причине ее признания в своих чувствах, а потому, что он о них ничего не знал. Ему и в голову не приходило, что все это сестру так огорчало. Мать ненавидела его за то, что он присматривал за ней, а потом – за его уход. Пять лет он прожил с пьющей матерью, и никто его за это не поблагодарил. Если есть такая штука, как высокие моральные устои, то он точно достиг самых высот.
Краем глаза Ричард заметил переплетение водосточных труб на соседнем доме и слегка развернулся, чтобы не видеть их.
– Сколько?
– Семьдесят девять фунтов и девяносто девять пенсов.
– Совершенство бесценно, – пошутил он, вспомнив слоган пива.
Продавец явно не заметил его иронии. Ричард решил – надо иметь самое лучшее. Сэкономишь двадцать фунтов сейчас – и позже пожалеешь об этом. Он встал и посмотрелся в зеркало.
– Как ощущения? – Парень, жизнерадостный и пухлый, носил модную асимметричную челку, из-за которой ему приходилось наклонять голову набок,