– Катрин, я провожу тебя в отель.
– Долго провожать придется – за сто километров. Я в Лутраках живу.
– Ну, хотя бы до автостанции доведу. – Он посмотрел так, словно признался: «Умираю, как хочу тебя!» Чуть не обуглил пламенным взглядом! И увел из царства убитых зверей, обнимая за талию. В ожидании автобуса мы самозабвенно целовались. А когда эта газовая камера на колесах прибыла, Сережка следом за мной запрыгнул на подножку. Наверное, ему было без разницы, где оттягиваться, но я верила, что он влюбился с первого взгляда. В ту же ночь мы стали любовниками…
– Вспоминал, говоришь? – Я иронично прищурилась, возвращаясь к реальности. – Отчего же так резко смылся? Да еще Кастанеду прихватил, а я, между прочим, ту книгу сама дочитать не успела.
– Какого Кастанеду? Ты, Катрин, меня с кем-то путаешь. – Серый изобразил оскорбленную невинность. – Нет, девочка моя, я мог взять разве что Камасутру.
– Не смеши, Камасутру нормальные люди успевают изучить в средней школе, в период полового созревания.
Мое высказывание заинтриговало официантку, подоспевшую с бокалами и тарелками. Она поделилась мнением, что сексом надо заниматься, а не читать о нем. Можно подумать, ее кто-то спрашивал. Мы с Сережкой направились к стойке с салатами, где мой отличник по курсу постельных наук простонал:
– Селедка под шубой, обожаю!
– Как тебя легко ублажить, – усмехнулась я и сглотнула голодную слюну. Разум подсказывал, что нужно подсчитать калории прежде, чем метать снедь на блюдо. С тех пор как я рассталась с законным мужем, лишившись источника постоянных стрессов, талия и бедра поплыли вширь, вышли из берегов старых юбок и брюк. Если продолжать в том же духе, рискую догнать и перегнать гиппопотама! Но перед искушением едой я не устояла точно так же, как в свое время перед Волковым. Тарелку нагрузила с горкой, обильно полила соусом и посыпала измельченным грецким орехом. Мой спутник отсутствием аппетита тоже не страдал, однако пиво в кувшине иссякло раньше, чем мы наелись.
– Давай, душа моя, вмажем водки за встречу! – вошел в раж Серенький.
Он не спускал с меня глаз, подернутых нескрываемым вожделением, от высокой температуры взгляда, кажется, даже линзы в его очках запотели. Что уж говорить обо мне? Естественно, занялась жаром, и этот внутренний огонь спалил дотла застарелые обиды и комплексы, отправил в тартарары пятилетку разлуки. От желания в горле пересохло, и, сглотнув ком, я выдавила из себя:
– Похмелье